Откуда есть пошла Русская Америка

[vorobei]

Идея правильная, тем более что данные флаги пока ещё никем не "забиты".

Другое дело, я не помню, было ли где-то в предыдущей книге описание флагов "Русской Америки"...

[Road Warrior]

Макс, а вот тут подумал, Русской Америке нужен свой флаг. А что если взять за основу сегодняшний флаг Новорссии? Андреевский крест с белым полем на красном фоне.

Идея хорошая, вот только это - флаг Конфедерации:
только без звёзд.

У меня был план примерно такого флага (он упоминается и в "Великой Реке"): триколор с зелёным клином. Может, и правда, этот будет получше - а конфедерация может получить другой. Например, Stars and Bars, Bonnie Blue, или Navy Jack из этой подборки:

[Sarmat]

У меня был план примерно такого флага (он упоминается и в "Великой Реке"): триколор с зелёным клином. Может, и правда, этот будет получше - а конфедерация может получить другой. Например, Stars and Bars, Bonnie Blue, или Navy Jack из этой подборки:

Конфедерации ещё нет, и штатов тоже. Сами пусть придумывают свой флаг.
Кстати на сколько я помню, Андреевский крест настолько понравился бритам, что они включили его в свой флаг с Георгиевским крестом, и у них получился такой как есть сейчас - «Юнион Джек» . Андреевский стал обозначать не принадлежность к империи, а нацию. А имперским был прямой Георгиевский крест.
А конфедераты, если уж им нужен крест, пусть довольствуются Polks corp

[Road Warrior]

Если есть небольшой заливчик, подходящий по размерам и глубине для стоянки одного крупного парохода, то на входе в него надо построить оградительную дамбу с простейшими воротами (можно даже деревянными) и установить водоотливные насосы, для чего вполне подойдут главные циркуляционные и осушительные насосы с паровым приводом с той же "Москвы". В среднем, производительность циркуляционных насосов конденсаторов паровых машин составляет 2,5 - 3,5 куб.м/час на каждые 10 сил мощности, на боевых кораблях они включались в систему аварийного осушения машинных отсеков.

Во!! Так и сделаем.

Заливчик есть, и не один. Тот же "Залив Елизаветы", где нашли американские корабли - северная его часть, например.

Добавлено спустя 2 минуты 54 секунды:

Андреевский крест настолько понравился бритам, что они включили его в свой флаг с Георгиевским крестом

Нет, там несколько другое. Андреевский флаг, только с белым крестом на синем фоне - флаг Шотландии. А с красным крестом на белом фоне - исторический флаг Ирландии, точнее, районов под английским контролем. Красный же прямой крест на белом фоне - Англии. Из всех трёх и получился флаг Великобритании.

А флаг корпуса Полка мне нравится. Мне кажется, ты прав.

Добавлено спустя 1 минуту 24 секунды:

Другое дело, я не помню, было ли где-то в предыдущей книге описание флагов "Русской Америки"...

Было, но его можно и изменить. Уже кое-что поменялось - например, попаданцы перенеслись в 1599, а не в 1600 (это для того, чтобы в 1600 они смогли попасть в Европу, ещё до извержения Уайнапутины)

[Road Warrior]

Немного переделанный конец последней секции, плюс новая.

Итак:

-----

В тот же вечер, я уже лёг спать, когда вдруг скрипнула моя дверь, и ко мне на узкой кровати вдруг присоединилось ещё одно тело. По запаху, который шёл от её волос, я узнал Эсмеральду.

И я не смог её выгнать из постели, хотя, вспомнив своё обещание Лизе, постарался, чтобы дело не зашло слишком далеко.


6. Ты правишь в открытое море...

Когда я проснулся, оказалось, что на койке лежу я один. Я понадеялся, что ночная история мне привиделась, но от подушки всё ещё пахло теми самыми неизвестными мне перуанскими цветами. Так что, подумал я, увы, похоже, история действительно имела место быть.

Когда я вышел на палубу, то увидел, что перуанский берег потихоньку исчезал в дымке. Я зашёл на мостик к Ване и спросил, в чём дело. Тот рассмеялся и "популярно разъяснил для невежды".

Немного южнее Лимы, побережье Южной Америки уходит на юго-восток. А вот острова св. Александра Невского находятся практически строго на юг - тот из них, который мы хотели посетить, остров, в нашей истории получивший название острова Робинзона Крузо, находится всего лишь на одну и семь десятых градуса западнее, чем Кальяо, зато более чем на двадцать один градус южнее. Так что наша корабельная группа отправилась в открытое море. Тем временем, в дымке скрылись и острова Чинча, последний кусочек южноамериканского континента, и вскоре мы оказались в холодной зёлёной реке, текущей на север посреди океана - в Течении Гумбольдта.

Даже такой огромный корабль, как "Победа", вдруг начало качать - и немало наших пассажиров то и дело бежали к корабельным гальюнам; кто не успевал, тому выдавались тряпка и ведро, и они драили палубу в том месте, где их только что рвало. У меня, к счастью, этой проблемы не было, и я налил себе кружку кофе, вышел на палубу, благо потеплело, и присел на стуле с видом на огромную зелёную водную поверхность, над которой гордо реяли морские птицы, то и дело пикировавшие вниз и выхватывавшие несчастных рыбёшек - ведь течение Гумбольдта в моё время был одним из самых богатых рыболовецких районов.

Кружку я, как дурак, налил полную - и вскоре столик в очередной раз качнулся, на этот раз сильнее, чем раньше, и на моей надетой по случаю потепления белой майке появилось огромное бурое пятно. И вдруг майку с меня сорвали. Я обернулся и увидел Эсмеральду, которая куда-то с ней убегала. Через пять минут, она вернулась, протянула мне какую-то индейскую хламиду с вышивкой, и сказала:

- Я постираю, не бойся, всё отстирается.

И села рядом со мной.

Я попытался объяснить ей, что у меня есть жена, причём беременная, но Эсмеральда посмотрела на меня с таким неподдельным удивлением, что я засомневался - а был ли ночной эпизод? И попросил у неё прощения, которое она величественно дала. После этого разговор перешёл на Перу и Чили.

Оказывается, генерал-капитанство Чили принадлежит вице-королевству Перу. Принадлежит формально, на самом деле оно практически независимо, ведь губернатора назначают в Мадриде, а не в Лиме. Ценно оно тем, что в Чили весьма плодородная почва и очень хорошо растёт пшеница, которую продают на перуанском рынке, причём весьма задёшево. Но населения там маловато, и оно беднее, чем в Перу и даже в Новой Испании - ведь ни серебра, ни золота там практически нет. И отношения между Лимой и Сантьяго были весьма прохладными - а недавно, когда в Лиме вице-королём назначили Луиса де Веласко, маркиза де Салинас, они и вовсе испортились. По словам Эсмеральды, граф де Монтерос, отец Марии, неоднократно рассказывал о том, что маркиз писал доносы в Мадрид на каждого чилийского губернатора. Прежнего - Педро де Вискарра - сняли в прошлом году, но новый - Франсиско де Киньонес - пришёлся ему по душе ещё меньше, и сейчас маркиз активно копает уже под него.

Ещё оказалось, что в Чили уже больше года как свирепствует война с индейцами мапуче, живущими с южной стороны реки Биобио - и что все испанские поселения к югу от реки, по рассказам графа, уже уничтожены индейцами. Мария рассказала и про графа Вальдивию, дядю Марии - он был фаворитом губернатора Оньеса де Лойолы, а при Вискарре впал в немилость и был послан на войну с мапуче, где был ранен, потерял руку и, согласно последнему письму, полученному Марией полгода назад, вернулся в Консепсьон. Неизвестно, где он сегодня и жив ли он вообще - он вдовец, и дети его давно уже не живут в Консепсьон - сын в Сантьяго, а дочь и вовсе вышла замуж за герцога из материковой Испании и уехала туда два года назад. И что будет, если они туда придут, а там никого из родни не осталось, они не знают.

Я ей тогда сказал:

- Эсмеральда, принимайте российское подданство и идите с нами в Европу.

- Да я боюсь, что её всё равно могут не выпустить. А вот если бы она была уже замужем на момент появления там...

- И что ты хочешь этим сказать?

- Да ничего. Кроме того, что ей очень уж твой родственник понравился. А она, похоже, ему. И чего ждать? Мария, кстати, очень славная девушка.

- Не бойся, Ваня тоже мужик хороший. Но не рановато ли?

Как в воду глядели. За обедом вдруг встал Ваня и объявил:

- Господа, ваше внимание! Все приглашаются на венчание графини Марии де Монтерос и вашего покорного слуги. Венчание произойдёт на Невском острове через три дня, торжественное пиршество - там же и на "Победе". Отец Никодим указал, что сейчас вообще-то пост, но так как участвующие в экспедиции от поста освобождены отцом Николаем, согласился нас обвенчать, за что ему огромное спасибо.

На следующее утро, отец Никодим отслужил литургию, на которой впервые в православной церкви причастились рабы божии Мария и Есфирь (такое православное имя дали Эсмеральде). А четвёртого декабря на горизонте появилась земля - гористый остров, который в нашей истории именовался островом Робинзона Крузо, а в этой стал островом Невским.

Ваня попросил меня быть шафером, поэтому пятого с утра, после литургии, которую отец Никодим отслужил под открытым небом на острове, произошло первое за этот поход венчание. Картинка была весьма интересной - светловолосый и голубоглазый Ваня в парадной белой военной форме, некогда американской, и Мария - черноволосая, кареглазая, в белом платье с индейской вышивкой, сшитом Эсмеральдой из тканей из сундучка Марии. И всё это на фоне зелёных гор и зелёного же моря.

Потом, по благословению отца Никодима, Эсмеральда воспроизвела некоторые из перуанских обрядов - те из них, которые не противоречили христианству. Так, например, она взяла кувшинчик с красным вином и вылила его по кругу вокруг новобрачных, после чего налила им на руки ароматного масла из другого кувшинчика и полила им руки, которые они, следуя её инструкциям, втёрли друг другу в кожу. А затем дала каждому из них по вышитой салфетке, в которой были кукуруза, бобы, зёрна, и по её распоряжению, каждый из них подарил по такой салфетке супругу. В конце церемонии, девушки осыпали их лепестками цветов. И мы отправились на приготовленный у моря банкет.

Как шаферу, мне пришлось произнести первый тост. Когда-то давно я вступил в Toastmasters - организацию, посвящённую риторике, и весьма преуспел в ней. А вот тост дался мне с огромным трудом - но, тем не менее, был встречен благосклонно, и веселье началось. Помню ещё, как я танцевал то с невестой, то с Эсмеральдой, то с Ренатой, то с другими девушками. В это время, по ещё одной перуанской традиции, супруги вдруг исчезли, что не остановило прочих гостей - веселье продолжалось и после полуночи, при свете факелов.

Ночью я каким-то образом добрался на ощупь до своей каюты, где меня на койке ждала прекрасная девушка.

- Лизочка, - сказал я, ибо после определённого количества шампанского и других напитков был уверен, что это именно она.

Проснулся я поздно - всё равно следующий день, понедельник, шестого декабря, был объявлен днём отдыха. Рядом со мной никого не было, но точно так же в воздухе витал неуловимый медвяный запах каких-то неизвестных мне цветов.

[vorobei]

после чего налила им на руки ароматного масла из другого кувшинчика и полила им руки, которые они

что-то одно лишнее...

[Road Warrior]

что-то одно лишнее...

Ага, спасибо...

[Road Warrior]

7. Нет страны чудесней Чили.

И вот ещё одна испанская гавань. Как и в Кальяо, перед нами амфитеатром поднимался город, а над ним парили огромные горы - только здесь по центру был вулкан, формой похожий на Фудзи и с ослепительно белой шапкой снега на вершине.

К "Победе" подошёл галлеасс, из которого вышел человек в таком же золочёном шлеме, как и индюк де Молина в Кальяо. Увидев его, Мария закричала:

- Дядя! - и бросилась к нему в объятия.

После этого, нам оказали совсем другой приём, нежели тогда в Перу. Оказалось, что сеньор Гонсало де Вальдивия уже полгода как комендант Талькауано, и нас встретили со всеми почестями. Конечно, он был не очень рад, что его племянница обвенчалась невесть с кем, тем более, человеком, которого она почти не знала, но, тем не менее, отнёсся к нам весьма дружелюбно. И мы поехали из Талькауано в Консепсьон, на приём к сеньору Франсиско де Киньонесу, капитан-губернатору Чили, который находился в Консепсьон по случаю праздника Зачатия Святой Анны, в честь которого и был назван Консепсьон.

Сеньор де Киньонес оказался поджарым и седоволосым человеком лет шестидесяти. Его назначили губернатором колонии после того, как индейцы мапуче подняли восстание и уничтожили все испанские поселения к югу от реки Биобио, на которой находились Консепсьон и Талькауано. Он лично взял на себя командование поредевшими к тому моменту испанскими войсками, и, по рассказам Гонсало, сумел-таки переломить ход войны и не дать мапуче перейти через Биобио. Теперь он намеревался восстановить форт Чильон на южном берегу реки, чтобы обезопасить Консепсьон - ведь самые плодородные земли Чили находились как раз к северу от реки.

Нас он принял ласково - тут имели значение и рекомендация сеньора де Вальдивия, и тот факт, что он никогда не ладил с Луисом де Веласко, маркизом де Салинас и нынешним вице-королём Перу. По его просьбе, я провёл его по "Победе" и по "Колечицкому", и услышал, как он бормотал: "Нет, с русскими лучше быть друзьями." Увидев, что я его услышал, улыбнулся и добавил: "Не так ли, ваше превосходительство сеньор князь?"

Потом был ещё один банкет на "Победе" - намного более формальный, чем тот, который всего три дня назад прошёл на Невском острове. На нём сеньор Киньонес ещё раз, на этот раз во всеуслышание, сказал, что он хотел бы дружить с русскими - и что не будет против, если вдруг южнее острова Чилоэ, на котором находился город Кастро, всё ещё остававшийся в испанских руках, вдруг появится русская колония. При условии, добавил он, что русские подпишут всеобъемлющий договор с чилийцами. Это нас, если честно, весьма порадовало. Возможно, нам удастся создать ещё один опорный пункт намного севернее Огненной Земли. Впрочем, нам было ясно, что для этого понадобится нехилая военная сила - мапуче сейчас ненавидят всех белых, и они вряд ли смогут отличить русского от испанца; а воины они отменные - ведь они, и только они, смогли изгнать испанцев с немалой части своей территории. Так что мы решили после Консепсьон не высаживаться на побережье Патагонии, а пойти прямиком к Огненной Земле.

Тем временем, наши "купцы" встречались с купцами Талькауано и Консепсьон, и наши товары, приготовленные для Перу, здесь пошли на ура, хотя, конечно, всего продать мы не смогли - рынок здесь был намного меньше. Но за вырученные деньги мы неожиданно смогли купить огромное количество отборной пшеницы. После двух рекордных урожаев в этом году, зернохранилища города были переполнены, и нам её продали практически за бесценок, тем более, что Перу недавно резко снизил закупки пшеницы из Чили. Ещё мы купили овец, коров и свежего мяса, а также фруктов - теперь у нас будут и мясо, и молоко, и витамины на долгой дороге в Европу.

Лично губернатору мы подарили десятикратный бинокль из запасов со "Святой Елены", и он, испробовав прибор, объявил, что "это поистине королевский подарок". А ещё мы передали ему в дар все пушки, ядра и аркебузы с "Провиденсии" - за что сеньор Киньонес был очень нам признателен. Сеньору де Вальдивия же достались два инкрустированных золотом и серебром пистолета, найденных нами в капитанской каюте на "Провиденсии", а также личную подзорную трубу сего достойного мужа.

И шестнадцатого декабря мы распрощались с нашими новыми друзьями сеньором де Киньонесом, сеньором де Вальдивия и мэром Консепсьон сеньором де Вильярго, и "Победа" с "Колечицким" пошли дальше на юг. К письмам для Его Католического Величества добавилась рекомендация от губернатора, а к моим бумагам - текст договора о дружбе и торговле между генерал-капитанством Чили и Русской Америкой, а также письмо мэру городка Кастро на острове Чилоэ с распоряжением о всяческом содействии.

Вечером восемнадцатого мы подошли к Кастро. Он оказался крохотным рыбачьим поселением с разноцветными деревянными домами, крупным фортом и монастырём, находившимся на холме с другой стороны залива и, как и русские монастыри, окружённым стеной. Похоже, в случае нападения на остров со стороны местных индейцев либо других иностранных держав, можно было перекрёстным пушечным огнём закрыть вход в гавань. Алехандро де ла Кинтана, мэр города, сначала встретил нас неприязненно и потребовал, чтобы мы убирались - но когда я ему вручил письмо от губернатора, побледнел и долго и униженно извинялся за своё первоначальное поведение.

На все вопросы о землях дальше на юг он отвечал, что не знает, что там живут дикие индейцы чоно, и что никто из Чилоэ не ходит ни туда, ни на материк, к северу от Чилоэ - там мапуче. И умолял нас даже не подходить близко к тем землям - индейцы, мол, нас сразу убьют, даже в таком огромном железном корабле.

Разговоры с рыбаками в гавани принесли больше пользы. Нам рассказали, что остров Чафу, юго-западнее Чилоэ, совершенно не заселён, что там часто штормит и всё время идёт дождь. А вот южнее находится ряд островов, у которых на восточном побережье теплее и суше. И остров Гуамблин, который я назвал Совету в числе возможных баз, для таковой вообще не подходил - там было очень сложно пришвартоваться. А вот на островах у побережья материка, таких, как Мулчей, были очень неплохие гавани на восточном побережье.

Впрочем, мы решили, что нам это пока не нужно - вряд ли испанцы завоюют какие-либо из этих островов в ближайшие годы. И мы пошли дальше на юг.

Дискуссия о том, что предпочтительнее - Магелланов пролив, более короткая дорога, но узкий и коварный, или мыс Горн, впрочем, не носивший пока ещё этого названия, знаменитый своими штормами. Мы решили обойти мыс Горн - всё-таки шторма нам, как мы думали, не страшны, всё-таки большие корабли. И решили пока не останавливаться на Огненной Земле - все равно заселить её пока не получится. И мы пошли на юг.

Пролив Дрейка - который мы уже переименовали в пролив Святого Николая, покровителя моряков - оказался настолько бурным, что даже мне заплохело. Тем вечером я впервые за несколько дней не обнаружил никого на своей койке - и, признаться, обрадовался этому факту. Впрочем, когда мы наконец обошли Огненную Землю, стало намного лучше - качка уменьшилась, потеплело, всё-таки уже был конец декабря - лето было в самом разгаре.

И вот Фолькленды - точнее, теперь это будет архипелаг Кремера, в честь отца Николая. Хорошо, что он об этом не знает, а то бы запретил - мы втихую проголосовали, когда его один раз не было на совете - он посещал больных. Было холодно, моросил дождь, на пляже сновали пингвины - странно, что в наше время Аргентина ринулась отвоёвывать этот клочок суши и Великобритании. И мы, погуляв по пляжу и повесив флаг Русской Америки, вернулись на корабли и пошли на северо-запад - в Аргентину. Ведь нужно же где-нибудь провести Новый Год...

[весельчак]

Женщины на ГГ подают штабелями . Видимо харизма такая. Надо все-таки вводить многоженство, а то в России Ксения Годунова , да и царям неудобно отказывать, коли породниться захотят.

[Road Warrior]

Женщины на ГГ подают штабелями .

Я не хотел!! Так получилось!!

[Sarmat]

Я не хотел!! Так получилось!!

Обычно, чаще всего, про таких женщин говорят - "Слаба на передок" , а тут ГГ "шлюх" какой-то, и это при живой жене.

[Road Warrior]

а тут ГГ "шлюх" какой-то, и это при живой жене.

Скажем так - слаб и не может бабе отказать.

"Ну не могла она Сэмэну ночью отказать,
Если мужа нету дома, если не с кем спать..." (c) Розенбаум

Автор другой - жене не изменяет, более того, двух баб одновременно окучивал только один раз и очень давно, задолго до жены. Не понравилось, хоть и были они на разных континентах... ГГ должен был быть таким же - но увы, оказался немного другим.

[Road Warrior]

8. А какой сейчас век?

Тридцатого декабря мы прибыли в Буэнос-Айрес. Мы ожидали увидеть развитый город и порт, но город оказался скорее деревней, причём без всякой портовой инфраструктуры - разве что пара причалов для рыболовецких судов. Никто нас не пришёл встречать, и мы, рассудив, что это не обязательно плохой знак - встречающий мог оказаться как де Вальдивией, так и де Молиной - делегация под моим началом отправилась на берег.

Оказалось - облом. Ни тебе танго, ни широких бульваров, ни даже полноценного правительства - Аргентина была частью Вице-Королевства Перу, но, в отличие от Чили, самостоятельностью здесь и не пахло. Впрочем, эта заштатность и сыграла нам на руку - здесь никто и не слышал ни о железных кораблях, ни о запрете захода в порты Вице-Королевства, ни, наконец, о проклятии падре Агирре, а мы ничего местным рассказывать почему-то не стали.

С тридцать первого на первое число, мы, с разрешения губернатора области Эрнесто де Сан-Мартина, поставили столы и устроили гуляния на центральной площади города. Ребята даже принесли араукарию, которую они нашли в окрестностях города, и нарядили её. Для нас с Ваней это было странным - ведь мы праздновали так только Рождество. Потом каждому выдали по двенадцать ягодок винограда с инструкциями съесть их ровно в полночь.

Тогда же мы с Ваней поспорили - он утверждал, что первого января тысяча шестисотого года начнётся семнадцатый век, я отвечал, что ещё пока шестнадцатый. Впрочем, решили, что всё равно не договоримся - а то перессоримся. Тем более, меня, Ваню и некоторых других пригласил в гости лично сеньор де Сан-Мартин, и все чопорно сидели за столом, только мы выделялись из общего ряда. Мы утихли, но веселее не стало. Так продолжалось до полуночи, после чего мы съели виноградины и налили всем принесённого с собою шампанское, после чего губернатор стал намного более дружелюбен. И когда мы спросили его о возможности купить провиант и продать какое-то количество зеркал, ножниц и других предметов, губернатор охотно ответил так.

Воду и свежее мясо, а также живых коров на замену съеденным купить было можно - всё-таки в окрестностях города процветало животноводство. А вот покупать наши товары запрещено - торговля во всём вице-королевстве могла вестись только из Кальяо; то, что был открыт порт в Талькауано было, по рассказам мэра, одним из обвинений в адрес нашего друга губернатора де Киньонеса, а до него его предшественников Вильярги и Оньеса Лойолы.

На следующий день, Элиан Торрес Руис, один из тех, кто продал нам скот, шепнул мне на ушко:

- Если хотите, сеньор, можем организовать покупку части ваших товаров.

Следующей ночью, несколько наших морских пехотинцев спрятались в кустарник около небольшого залива чуть ниже по течению Ла-Платы. Но, как ни странно, обмен товара на деньги прошёл без сучка и задоринки, и нас даже не пытались обмануть. То же и на следующий день, когда мы пришли за второй порцией товаров. А вот на третий и последний день после сделки показались вооружённые до зубов люди и потребовали возврата всего выплаченного нам серебра. И это было то самое "предложение, от которого невозможно отказаться". Точнее, так им казалось - наши ребята повязали их без единого выстрела, потом один из наших "особистов" допросил несколько из них. Все в один голос назвали нашего друга Торреса - они должны были взять пару именитых заложников и получить все деньги обратно. Оказалось также, что хотя губернатор и не знает об этой конкретной сделке, он получает десять процентов от всей торговли.

Ничего не поделаешь, пришлось навестить ещё раз сеньора Торреса, которому, увы, пришлось объяснить, почему ему не следовало нас кидать. В результате сделали ему "предложение, от которого невозможно отказаться", на сей раз успешное - цена за поставленные товары удвоилась, и серебро он выплатил не "завтра", а прямо на месте. Для увеличения воспитательного действия, его лично выпорол Сеня Решетко, потомственный кубанский казак, волею судеб оказавшийся на "Москве" в далёком 1922 году. Сеньора Торреса ударили всего три раза - но вероятность того, что он сможет встать, в ближайшие дни будет равна нулю.

После этого мы нанесли визит губернатору. Узнав, что сеньор Торрес попытался нас кинуть, он очень уж побледнел - ведь он-то понимал, какую мощь представляют из себя наши корабли. Результат был таков: сеньор де Сан-Мартин обязался разрешить русским торговать в Буэнос-Айресе, пусть неофициально, и защищать их от всяких не тех поползновений - иначе, увы, могут произойти последствия, не очень приятные для лично сеньора Сан-Мартина.

Рождество решили провести на корабле - после этой истории, как-то больше не хотелось оставаться в Буэнос-Айресе. На каждый корабль погрузили по араукарии, и корабельная группа покинула Буэнос-Айрес и отправилась в Рио - он был почти по пути, и каждому, кто прочитал "Двенадцать стульев", хотелось увидеть, правда ли все там ходят в белых штанах.

Рио оказался чуть более развитым городом, нежели Буэнос-Айрес, но всё равно оказался захолустьем, и белых штанов мы там ни разу так и не увидели. Ещё одной проблемой был тот факт, что никто из нас не говорил по португальски, и мало кто из местной элиты знал другие языки. Впрочем, мы нашли себе "переводчика" с испанского, более или менее знавшего этот язык. Но в процессе переговоров с губернатором капитании выяснилось, что переводит наш друг не очень правильно - когда текст договора о дружбе и сотрудничестве лёг передо мной для подписи, оказалось, что очень многое было взято с потолка.

Впрочем, губернатор неплохо говорил по французски - а большинство офицеров с "Москвы" этот язык знала, и хорошо. Так что договориться всё же получилось, и мы положили начало торговле с Португалией.

Десятого января мы снялись с якоря - нас ждала Святая Елена. Тем же вечером, мы справляли Старый Новый Год, и наш спор про то, какой сейчас век, разгорелся с новой силой.

Ночью, Эсмеральда сказала:

- А о чём вы сегодня спорили?

- Да ни о чём. О том, какой сейчас век.

- А не всё ли равно? Главное, что всё хорошо.

И она была совершенно права.

[Road Warrior]

9. Моя жангада уплывает вдаль...

Среди бесконечного количества русских фильмов, мне недавно пришлось посмотреть один американский фильм - Генералы песчаных карьеров, по английски The Sandpit Generals. В Америке я никогда про него не слышал, и не услышал бы, если бы не Маша, очередная девушка из Лениных подруг, с которой мне тогда, в Питере, после дворца Меньшикова и Кунсткамеры пришлось пойти на её любимый фильм.

Картина оказался на удивление хороша - а лучше всего была песня в начале и в конце, "Minha jangada vai sair pro mar, Vou trabalhar, meu bem querer" - "Моя жангада уплывает вдаль, Буду работать, моя любимая" - которую, оказывается, на русский перевели как "Я начал жить в кварталах городских"... И действие фильма происходило в том самом Сальвадоре де Баиа, где должен был состояться наш последний визит перед островом Святой Елены. Перевёл мне это, кстати, Саша Сикоев - один из ребят из нашей "морской пехоты", в прошлом, как оказалось, успевший повоевать в Анголе и весьма неплохо изъяснявшийся по португальски. Эх, если бы перед заходом в Рио я бы знал, что у нас есть готовый переводчик с португальского... Он подошёл ко мне уже после того, как мы покинули Рио - я распорядился поставить именно этот фильм в судовом кинотеатре, благо мы таковой смогли оборудовать перед уходом в экспедицию, и я поинтересовался, не мог ли бы кто нибудь рассказать, о чём, собственно, песня - мне как-то не верилось, что в экваториальной зоне и не в горах могли петь, "Я замерзал".

Когда мы подходили к Сальвадору, мы увидели кучу плотов под парусами. Согласно энциклопедии, нахомяченной Лёшей Ивановым, это и были жангады. Над Заливом Всех Святых - Bahia de todos os santos - поднимался, вероятно, самый большой город, какой нам довелось увидеть в Новом Свете. Если испанцы предпочитали строить свои столицы не у самого берега, наверное, потому, что и Мадрид весьма далеко от любого берега, то португальцы, по образу и подобию Лиссабона, построили столицу своей единственной колонии в Новом Свете на самом берегу. Представьте себе - яркое солнце, синее море, и белый город, окружённый стеной, спускающийся вниз амфитеатром.

"Победа" и "Колечицкий" остались в заливе, а делегация русских американцев под началом вашего покорного слуги приближалась к берегу на моторной шлюпке. Когда мы подходили к берегу, бросилось в глаза одно - мы до того не видели ни единого негра, а здесь мы сразу увидели длинную их вереницу, которую куда-то вели - то ли на рынок рабов, то ли их уже купили и отводили к хозяину. Зрелище было жуткое - похоже, они только недавно были привезены на работорговческом судне, и они шли с трудом, тем более, что на правых ногах у них были колодки, через которые была пропущена толстая верёвка. Спины у них были покрыты язвами, а у некоторых и рубцами от кнутов.

Я вспомнил, что когда-то в университете узнал, что в Америке девятнадцатого века рабы были весьма дорогими - хороший, сильный раб стоил $2500, что в переводе на наши деньги было более ста тысяч долларов. Поэтому с ними практически всегда обращались весьма бережно - "Хижина дяди Тома" была пасквилем, написанным женщиной, ни разу не побывавшей на Юге. Здесь же, похоже, они были необыкновенно дёшевы - ведь при таком обращении многие из них быстро умрут. Вариант, что все местные рабовладельцы - необыкновенно богатые садисты, я по понятным причинам не стал принимать во внимание.

У меня непроизвольно сжались кулаки - но Саша Сикоев сказал:

- Лёх, не напрягайся. Всё равно мы их не сможем освободить. Разве что купим их всех - и что мы с ними будем делать? Не с собой же брать - после Анголы, знаешь ли, у меня к неграм весьма неприветливое отношение.

- Саш, а я всё-таки рад, что мы запретили рабство, и приняли решение препятствовать работорговле. А негров у нас не будет - так решил Совет.

- Ну вот и хорошо. Только здесь этим ничему не поможешь.

Губернатор Сальвадора, Луиш де Бриту е Альмеида, оказался невысоким и пузатым стариком, который встретил нас относительно неприветливо.

- Я не знаю никакой Русской Америки. И не вижу причины разрешать вам торговлю с Португальской Америкой. Тем более, что у меня есть сомнения, что ваши железные корабли и самодвижущиеся шлюпки - не козни нечистого.

- Но ваше превосходительство...

- Если вы получите соответствующую бумагу в Лиссабоне - другой вопрос. Дозволяю вам стоянку в 24 часа, а также закупку провизии, после чего вы обязаны будете покинуть Португальскую Америку.

Подарки наши он, впрочем, принял, скупо за них поблагодарив.

Тем временем, наши купцы смогли договориться о поставке экзотических фруктов - так что будет чем разнообразить меню на кораблях в следующие несколько дней. Я распорядился, чтобы прислали грузовые баркасы за этими фруктами, и наблюдал потом, как негры грузили их папайями, гуавами и ещё более экзотическими разновидностями. Мне показалось, что там промелькнула какая-то странная тень, но когда я подошёл проверить, то ничего там не увидел. И я пошёл гулять по Сальвадору - город был действительно красив. Потом шлюпка наша сходила ещё и к островку к северу от города, где находилась церковь Мадонны Снегов - которая, судя по всё той же энциклопедии, оставалась туристической достопримечательностью и в двадцать первом веке, до которого я и не дотянул... Белая, приземистая, но весьма красивая внутри - украшенная позолотой, резьбой по камню, фресками и картинами - чуть примитивными, всё-таки мы не во Флоренции и даже не в Мехико - но весьма интересными.

Я бросил золотую монету в ящик для пожертвований, после чего ко мне подбежал священник, поклонился, сказал что-то по португальски и перекрестил меня. Увидев, что я не понял, перешёл на испанский:

- Мир вам, сын мой. Откуда вы?

- Из России.

- А это христианская страна?

- Христианская.

- И не протестантская?

- Нет, не протестантская. - Я не стал говорить, что мы православные.

- Благослови вас Господь, сын мой!

Когда я вернулся на "Победу", ко мне подбежал Федя:

- Лёх, взгляни вот на этот фрукт.

Мы зашли в одно из служебных помещений. Там сидела полуголая молодая негритянка с рубцами на спине и затравленным выражением лица.

- Нашли её в фруктах, которые мы только что привезли.

- Позови мне Сашу Сикоева. А то без переводчика, похоже, здесь не обойтись.

Саша пришёл через три минуты. Он заговорил с девушкой по португальски и вдруг перешёл на неизвестный мне язык, потом опять на португальский. Девушка немного успокоилась. Тогда Саша повернулся ко мне и сказал по русски:

- Девушка - уолоф, из теперешнего - точнее, будущего - Сенегала. Был я там разок в командировке, выучил пару фраз. Её шесть лет назад захватили арабы и продали португальцам на Островах Зелёного Мыса, откуда её переправили сюда. Зовут её Мария, а первоначально она была Амината. Хозяин её - Педро Амаду, один из самых богатых плантаторов в этом районе.

- Молодец Саша, как ты языки схватываешь...

- Да я из Осетии, знал три языка всю жизнь - осетинский, русский и грузинский, всё-таки в Цхинвале было много грузин. Ты знаешь, легче учить новые, когда знаешь уже парочку.

- Спроси её, что она хочет.

- Да спросил уже. Говорит, что пусть мы её возьмём рабыней, но чтобы её не отдавали её хозяину. Он любит молодых негритянок, а как только они беременеют, их убивают и закапывают - говорит, у него на плантации целое кладбище таких женщин. Она отказалась в первую ночь идти к нему - была ещё девушкой, ей всего-то семнадцать лет, и она стала здесь ревностной христианкой - её так исхлестали хлыстом, что она две недели встать не могла, а потом он всё равно ей завладел. И сейчас у неё уже два раза не было месячных.

- Так. Скажи ей, что мы её никому не отдадим. Что она ныне вольный человек. И что мы её отвезём в Африку - по возможности туда, откуда её забрали.

Он ей перевёл, та в ужасе что-то закричала.

- Говорит, что куда угодно, только не туда. Её вождь и продал её и многих других арабам.

- Ладно, скажи ей, что разберёмся. Пусть будет пока нашей гостьей.

И я отвёл её к Ренате, которая, увидев её спину, сразу заохала и выставила нас с Сашей за дверь, после того, как он объяснил ей, кто эта девушка. Вечером, она рассказала, что девушка и в самом деле беременная - уже третий месяц, что рубцы на спине останутся, и что она пока оставляет её у себя для дальнейшего лечения и наблюдений.

- И даже не проси - вижу, что запала на тебя, но не отпущу. Ты вообще кобель, с Эсмеральдой шашни завёл, пока у тебя дома беременная жена.

Я побледнел, она же добавила:

- Не бойся, не скажу я твоей Лизе, да и больше никто, кроме меня, наверное, не знает. Приходила она ко мне на предмет предохранения от беременности - умная девушка, ничего не скажешь, как это она сообразила, что нужно ко мне... А с кем она, догадаться было не сложно. Но зла на тебя не хватает.

Я стал протестовать, что "не виноватая я, она сама ко мне пришла", но Рената отрубила:

- Ну и даже если. А о жене ты не подумал? Так что ладно, меня не касается, но всё равно - ты, как в наших местах говорят, кобёл. И Марию ты не получишь.

- Рената, а с чего ты взяла? Негритянки - вообще не моё.

- "Твоё" должна быть всего лишь одна твоя жена. Тем более, а что если и эта вдруг у тебя в постели окажется, а ты не найдёшь в себе сил отказать ей? Так что пошёл отсюда.

На следующее утро мы приготовились выходить в море, когда вдруг увидели баркас, подходивший к "Победе".

По шторм-трапу поднялись сеньор де Бриту, несколько солдат, и незнакомый мне пожилой человек, похожий на свинью на двух ногах, с пузом, под которым, он вряд ли мог когда-либо видеть своё хозяйство, обширной лысиной и весьма неприятным лицом.

- Сеньор де Бриту, добро пожаловать на борт "Победы"! Мы хотели перед уходом ещё раз засвидетельствовать своё почтение, но вы прибыли на борт нашего корабля до того, как мы успели это сделать. Позвольте показать вам корабль.

- Сеньор князь, мне это без надобности. А вот рассказывают, что видели, что одна из рабынь сеньора Амаду - и он показал на пузана - была замечена на вашей шлюпке при погрузке фруктов.

- Сеньор губернатор, мы не заинтересованы в рабах, и не стали бы их похищать таким образом, тем более, если учесть, насколько они у вас дёшевы.

- Сеньор князь, если эта девушка у вас, отдайте её немедленно!

- Сеньор губернатор, если бы она даже и была у нас, в Русской Америке запрещено рабство, и она сразу же стала бы свободной. Но если этот ваш Амаду - я умышленно не сказал "сеньор" - хочет, мы выплатим её стоимость, с условием, что она с этого момента будет считаться свободной, и он подпишет соответствующую бумагу.

- Думаю, сеньор князь, что это весьма щедрое предложение - если, конечно, вы её и правда не крали.

Амаду вдруг сказал скрипучим гнусавым голосом:

- Двадцать реалей.

- Я знаю, что даже взрослые здоровые мужчины стоят не более десяти реалей, - сказал я, ведь кое-кто из моих купцов задал вчера и этот вопрос, просто для интересу. - Но ладно, вот двадцать - и я отсчитал четыре монеты по пять реалей. Он попытался выхватить их у меня из рук, но я сказал:

- Сначала вольную для этой вашей девушки. - и Саша, по моему сигналу, протянул ему ручку и лист бумаги. Тот что-то набросал. Я взглянул, потом попросил Сашу перевести.

- Написано, вольная для рабыни Марии Менендеш.

- Ладно, - сказал я и протянул деньги Амаду. Тот попытался поскорее их выхватить, ударил меня нечаянно по руке, и монетки покатились по палубе. Амаду встал на четвереньки и подобрал все четыре.

И тут я увидел, что враждебное ранее выражение лица губернатора несколько смягчилось, и он с трудом сдерживал смех. Я ещё раз одарил губернатора, отдав ему дешёвые наручные часы, и показав, как их заводить. Губернатор впервые мне даже немного улыбнулся и поклонился, но на предложение показать корабль сказал:

- Сеньор, в следующий раз.

Из чего я понял, что, возможно, лёд тронулся и здесь. Мы подождали, пока губернаторская шлюпка отойдёт на безопасное расстояние, после чего "Победа" и "Колечицкий" взяли курс на восток. Нас ждала первая наша заморская колония - остров Святой Елены!

[Sarmat]

местах говорят, кобёл

Поправка Макс, кобёл - это женщина мужланка. То есть, лесбиянка исполняющая роль мужчины.
Так что он не кобёл, а кобель - сунул, вынул и пошел.

[Road Warrior]

Глава 6. Круиз.

1. Ну и Африка!

Если Тихий океан между Перу и Чили был холодный и неприветливый, то Атлантика была хотя бы тёплой, но на удивление пустой. После Сальвадора, который мы покинули шестнадцатого января, мы не видели ни единого клочка земли - только безбрежный океан, то синий, то серый, то (на рассвете и закате) кроваво-красный. Даже птиц было очень мало - от нас до ближайших гнездовий было очень далеко.

И вот, наконец, в воздухе начало появляться всё больше птиц, и стало ясно - мы недалеко от земли. И рано утром двадцать третьего января вдруг послышался Ванин крик: "Tierra! Tierra!" - "Земля! Земля!"

Оказалось, что Ваня, когда мы уже приближались к Святой Елене, решил сам выстоять вахту - ведь точное местоположение установить было трудно. Ни GPS, ни Глонасса не существовало, и вычисления позиции корабля проводились по старинке, с помощью сектанта, хронометра и лога. Тем не менее, мы вышли практически в заданную точку в заданное время. И Ваня хотел сам изобразить из себя того самого дозорного Колумба, который впервые увидел один из Багамских островов.

На горизонте открылся небольшой скалистый остров, судя по всему, потухший вулкан. Ваня направил корабль к северо-восточной его оконечности, где мы увидели залив, над которым поднимался вверх склон, похожий на рампу.

- Здесь в наше время была столица Святой Елены, Джеймстаун. Самое место для новой столицы.

Мне вспомнились споры в Совете по поводу названия новой столицы. Я предложил в шутку "Ленинград" - в честь Володиной супруги и в память о несостоявшемся названии. Но сама же Лена его забраковала, сказав, что была бы против и "Святой Елены", если бы название не было традиционным. Назвали мы столицу в результате "Константиновка" - ведь Святая Елена была матерью Святого равноапостольного императора Константина. Так что, похоже, Константиновка будет именно здесь.

Константиновский залив был весьма глубок - "Победа" подошла практически метров на десять к берегу, и глубина была всё равно около пятнадцати метров. Можно, наверное, было бы и ещё поближе - но всё-таки кто знает, вдруг там рифы или ещё что. Впрочем, ребята с "Колесницкого" построят и док к нашему возвращению.

Следующие несколько дней были напряжёнными. Нужно было заправить "Победу" под завязку; заполнить баки с питьевой водой; оставить на берегу кое-какую технику, а также продукты, птицу и скот для "Колесницкого", а также "Провиденсию", переименованную нами в "Провидение" - она должна была стать первым кораблём местной колонии.

Мы всё равно пару раз ходили купаться - первый раз с Ваней, Марией и Эсмеральдой, когда девушки вновь удивили нас тем, что разделись догола перед купанием. Второй раз к нам присоединились и Саша Сикоев с Аминатой - чтобы не путать её с Ваниной Марией, её стали называть её родным именем. Саша, хоть и не любил негров, почему-то сразу же проникся к Аминате, чему Рената никак не препятствовала, сказав мне:

- Ему можно, он холостой. И не такой кобёл, как ты...

Вот так вот... На мой вопрос, что же он будет делать, когда мы вернём её в Африку, он сказал:

- Ты знаешь, тяжело мне. Но я солдат, и мне не впервой уходить на войну, оставляя женщину дома. Причём Машу я больше не увижу - всё лучше, чем, как тогда, когда вернёшься, а там в постели толстый грузин... И бывшая жена, которая не нашла ничего лучше, чем сказать: ты что это, мол, телеграмму не прислал, что прибываешь тогда-то и тогда-то?

Амината же выглядела вполне счастливой. Рубцы на её спине, стараниями Ренаты, выглядели намного лучше, затравленный взгляд исчез, и она даже каким-то образом немного похорошела.

И вот пришло время разлуки. Рано утром первого февраля "Победа" отошла от берега, и истошно завыла корабельная сирена. Ответный рёв сирены "Колечицкого", и "Победа" ушла на север, а "Колечицкий занял её место у берега. Увидимся нескоро, подумал я - не раньше осени.

Пятого февраля мы увидели вдали берег Африки, к которому, впрочем, пока приставать не стали - Марию, после длительных консультаций и штудирования энциклопедии, решили высадить на Зелёном мысу, где жителей не продавали в рабство, хотя, конечно, остров Горé рядом был ранее одним из центров работорговли. Но туда арабы ранее доставляли рабов для дальнейшего транспорта на Запад - сейчас же голландцы захватили остров у португальцев, и работорговля там заглохла. Теперь центром работорговли был остров Святого Андрея, южнее, у устья реки Гамбии.

Восьмого февраля мы вдруг увидели длинный открытый корабль с двумя мачтами и острыми парусами.

- Доу, - сказал Ваня и посмотрел в бинокль.

- Работорговцы. Думаю, идут на остров Святого Андрея, там продадут португальцам. Что делать будем?

- Брать, - коротко сказал я. Ваня протянул мне бинокль, я посмотрел и увидел, кроме полутора десятка матросов, несколько десятков чёрных тел, лежащих штабелем.

"Победа" стала подходить поближе к кораблю, на борту которого значилось что-то арабской вязью. И вдруг над доу появилось облачко, и достаточно далеко от нас плюхнулось в море ядро.

Лучше бы они этого не делали. Вскоре заговорили пулемёты, несколько арабов упало, а оставшиеся вдруг встали на колени. Шлюпка с морскими пехотинцами в касках и бронежилетах пошла к кораблю.

Оттуда раздался ещё один выстрел - после чего несколько пулемётных очередей уничтожили почти всех арабов. К счастью, они и не подумали прятаться среди проданных в рабство, поэтому никого из них пуля даже не задела. Ещё немного - и доу наш, причём практически без какого-либо ущерба.

Доу подняли на палубу, о несчастных захлопотала Рената со своими девочками, пара ребят с фельдшерским образованием из морской пехоты, и Амината. Мужчины, женщины, дети - голые, лежащие штабелем, исполосованные арабскими плетьми, умиравшие от жажды и голода (им только раз в день давали по плошке воды, а еды уже давно не давали), обожжённые солнцем... Двоих спасти уже было практически невозможно - маленького мальчика и мужчину лет тридцати, который был наиболее измождённым.

А мы с Сашей Сикоевым начали допрашивать капитана - в живых остались лишь два араба, он и один из его людей, звероподобного вида мулат. Оба, к счастью, неплохо знали арабский. Оказалось, что доу ушёл из Мавритании два дня назад, и там были в основном местные уолоф, купленные у одного из их вождей в разное время (тот, который почти умер, сидел в ожидании доу дольше всего), плюс четверо мужчин с Зелёного Мыса, захваченных во время рыбной ловли. Оттуда же был и мальчик - сын одного из рыбаков. Двое же утонули при захвате, на что помощник-мулат сказал с ухмылкой: "Двое утонули, и что? За них вообще по три реала дают, разве это деньги?"

Этого не выдержал Саша и дал ему по морде с такой силой, что тот упал в нокауте. Арабов мы связали и бросили в одно из складских помещений.

Потом мы беседовали с теми из освобождённых рабов, кто был в состоянии с нами говорить - они, в общем, подтвердили историю, рассказанную арабами. Оказалось, что четверо взрослых рыбаков и один ребёнок были из Ндакаары, единственного христианского селения на Зелёном мысу. Мы решили отвезти спасённых и Аминату именно туда, благо язык лебу, которые там жили, мало отличался от уолоф.

Мы вскоре подошли к Ндакааре, куда мы переправили местных, кроме мальчика, которого Рената каким-то чудом сумела спасти, хотя он ещё и лежал в стационаре на корабле. Нас пригласил местный вождь, который сказал (Амината переводила):

- Спасибо вам, О белые люди. Обычно белые люди приходят сюда за рабами, и только вы пришли к нам, чтобы сделать рабов свободными. Вы не португальцы и не голландцы?

- Нет, мы русские. И мы такие же христиане, как вы.

- Мы будем молить Бога о русских.

- А не могли бы вы принять ещё и других рабов к себе в деревню?

- Если вы попросите, то да. Ведь вы, я думаю, ещё придёте и проверите, всё ли в порядке с этими людьми?

- Проверим. И ещё. Хотелось бы повесить арабов-работорговцев. Чтобы все видели, что произойдёт здесь с теми, кто делает из свободных людей рабов.

Через два дня, в Ндакааре был рынок, на который пришли люди со всей округи. Я сказал:

- Эти люди приговариваются к смерти за убийства и обращение в рабство многих свободных людей. Поэтому они будут повешены. Их Коран говорит, что те, кто повешен, не попадут в царствие небесное.

Амината перевела, и арабов вздёрнули местные лебу под улюлюканье толпы. Пока они корчились на верёвке, я добавил:

- Если кто-нибудь из вас, или из ваших соседей, будет заниматься тем же самым, и мы об этом узнаем, то мы придём обратно и горе тем, кто будет виновен в этом!

Я не стал говорить, что в ближайшее время это было маловероятно, но мои слова, помноженные на вид "Победы", рассказы бывших рабов о том, как легко мы их освободили, и дёргающихся на верёвке арабов, похоже, возымел действие не только в Ндакааре, но и в окрестных деревнях.

Мы ушли только шестнадцатого февраля - после того, как жизни всех выживших, по мнению Ренаты, уже ничего не угрожало. Амината долго прощалась с Сашей, впрочем, на берег она ушла относительно довольной - за неё уже успел посвататься сын вождя, а когда он узнал, что Амината беременна, то ответил:

- Если от белого человека, то моему сыну ещё и позавидуют.

Саша же сказал:

- Хорошо было с ней, только, знаешь, что мне было делать? Здесь я бы не остался, а к нам её нельзя. И, наверное, так лучше.

Тем временем, Зелёный мыс исчез за кормой, и мой первый вояж в Африку закончился. Где-то на западе мы увидели силуэты Островов Зелёного Мыса, но мы решили туда не заходить. "Осторожно, двери закрываются. Следующая станция - Бермуда."

Добавлено спустя 43 секунды:

Поправка Макс, кобёл - это женщина мужланка. То есть, лесбиянка исполняющая роль мужчины.

А тут писали, что "у них" так назывался бы мой ГГ. Я и взял на вооружение...

[YUGOROSS]

Поправка Макс, кобёл - это женщина мужланка. То есть, лесбиянка исполняющая роль мужчины.

Макар, это сленговое и в каждом регионе означает разное. Ты бы ещё выдержку из словаря привёл.

Так что ладно, меня не касается, но всё равно - ты, как в наших местах говорят, кобёл.

Специально выдержку привёл и выделил цветом суть. В наших (Северный Кавказ), кстати, тоже под определение "кобёл" попадают отнюдь не лесбы.

[Road Warrior]

Специально выдержку привёл и выделил цветом суть.

Так я от вас, кажись, и увёл

[Sarmat]

А мы с Сашей Сикоевым начали допрашивать капитана - в живых остались лишь два араба, он и один из его людей, звероподобного вида мулат. Оба, к счастью, неплохо знали арабский.

Не понятно, герои знали арабский или арабы? Может оба араба знали испанский?

[Road Warrior]

Не понятно, герои знали арабский или арабы? Может оба араба знали испанский?

Португальский - они же торгуют постоянно с португальцами (а те рабов переправляют дальше, в Бразилию).

Кстати, в Новом Свете с них и началось - хотя испанцы тоже начали закупать рабов к середине шестнадцатого века, после того, как в Испаньоле не стало больше индейцев