Глава 5
Ночью он – из любопытства и желания сотворить что-нибудь дерзкое – предпринял вылазку из своей… нет, не своей, кое в чем к этому зануде стоит прислушаться: надо думать и говорить – отведенной ему комнаты. Вытащил свечу из канделябра, сбросил башмаки – вдруг нужно будет куда-нибудь прокрасться тихонько – и пошел бродить по дому.
Он любил темноту – темнота щедро сулила неожиданности и обманывала далеко не всегда. Но в многочисленных коридорах не было темно: через каждые десять шагов – бутоны газовых рожков на золоченых стебельках. Свечу он не погасил: наверняка в таком большом доме, то есть во дворце, найдутся неосвещенные уголки.
После пережитого жажда острых ощущений должна была бы если не исчезнуть раз и навсегда, то хотя бы поутихнуть на время (по крайней мере, так говорила девчонка… видать, подслушала и разговор с Тимом!) – так нет. До зуда в кончиках пальцев хотелось показать им – он никого и ничего не боится. Но показывать оказалось некому. Ни на втором этаже, где жили хозяева и где почему-то поселили их с Тимом, ни на третьем, отведенном, как он догадался, наиболее доверенным слугам, которых здесь, понятно, не двое и не трое, не оказалось ни души, разве что из-под двери покоев хозяйки сочился едва заметный… ну, то есть чуть более яркий, чем в коридоре, свет а в одной из комнат челяди вполголоса, но увлеченно беседовали (спорили?) мужчины, трое не то четверо.
Еще днем, когда шел вместе с Хлоей через сад, он успел рассмотреть, что во дворце четыре этажа, но лестницы на четвертый так и не обнаружил. Равно как и той, что вела в подвал, хоть и спускался по ней… трудно поверить, что только сегодня. Нет, уже вчера, время-то к рассвету. Чей-то взгляд холодил спину – но сколько он ни всматривался в сумрак, ничего не разглядел, сколько ни прислушивался – ничего не услышал. Он и верил себе, и не верил – опять почти двое суток без сна, всякое померещиться может. Даже встреча с обещанными Хлоей привидениями была бы вполне объяснима. И вообще, проще поверить в привидения, чем в то, что жилище столь высокопоставленных особ не охраняется снаружи и внутри. Да и его, неведомо на что способного чужака, неужто без присмотра оставили?
Дольше всего блуждал по первому этажу – из парадных покоев по длиннющему переходу проник на кухню, тоже весьма внушительных размеров, стены во мраке теряются, – и перепугал пухлощекую сонную тетку, вяло жующую ломоть хлеба с салом, и пару обалдевших от вынужденного бодрствования у плиты поварят. Поглядел на них, вздохнул – этим-то чего показывать-доказывать? – и не спеша подался восвояси.
На обратном пути его все ж таки ожидала встреча. Не такая, на какую он рассчитывал, – он впечатлился куда больше, чем тот, кто преградил ему дорогу. Хотя преградил – громко сказано: на лестничной площадке второго этажа разлеглась здоровенная темно-серая псина, не то чтобы страхолюдина, но и назвать ее милягой у него язык не повернулся бы.
– Откуда ж тебя демоны принесли?
Псина отдыхала и, похоже, не собиралась прерывать столь приятное занятие ради какого-то там человечка, пускай и чужака. Интересно, за что ее кормят? Думают, она одним своим видом кого угодно напугает и обратит в бегство? Нет, родственничек Хлои явно не слабоумный. Однако преграда нешуточная: проход основательно перегородила, от перил до стены, и приходится выбирать, как лучше ее обойти: остерегаясь задеть передние лапы или рискуя наступить на хвост, какому позавидовала бы иная лисица. Или перешагнуть? Угу, а того лучше – перепрыгнуть. А может, удастся заставить ее посторониться?..
Собаченция приоткрыла глаз – кажется, что-то заподозрила.
Ну ладно, хвост так хвост!
Не успел он занести ногу, как зверюга стремительно вскочила… и улеглась башкой в его сторону. Он ругнулся в полный голос – в этом заколдованном доме собаки – и те чудаканутые! – и шагнул. Скорее всего, обошлось бы, но собака подалась вперед и ткнулась мордой в его коленку. От неожиданности он потерял равновесие и оступился, придавив пяткой лапу псине. Странное собакообразное существо коротко заскулило, поглядело на него с осуждением, пару раз лизнуло пострадавшую конечность и вдохнуло этак со значением – дескать, что ж ты, двуногий, такой неуклюжий.
И он, неожиданно для себя, наклонился и потрепал собаку по загривку.
– Ну прости, чего уж там. Хорошо, что я не в башмаках, а?
«М-да, еще и суток не прошло, а я уже зверью кланяюсь и прощения прошу… Эй, мохнорылая, а ты часом не оборотень? Забавно было бы».
Псина соизволила подняться и потрусить рядом с ним. Так и проводила до дверей комнаты. И – удивительное дело – как улегся, не раздеваясь, на кровать прямо поверх покрывала, думая, что просто поваляется да и пойдет с утра к Тиму, – так и вырубился в минуту, и дрых, покуда служанка, полнотелая рыжеватая тетка, не разбудила. Что она плела, он конечно, не понял, но щеткой на длинной ручке принялась орудовать с таким остервенением, что он решил – надо и ему выметаться.
А утро, похоже, расщедрилось на добрые чудеса – не иначе как для разнообразия. Выспаться за пару часов – ну чем не чудо? И девчонка прибежала очень кстати – рябая мигом ретировалась. Все не так уж плохо, а? И почему бы не выйти к завтраку, если жрать хочется, да еще и зовут так настойчиво… или тут не зовут, а приглашают?
Хлоя трижды обошла его по кругу, оглядела со всех сторон и после этого заключила:
– Годится! – И, состроив подозрительную гримаску, поинтересовалась: – За столом-то вести себя умеешь?
– Не-а, – беззаботно отозвался он, подделываясь под простонародный говорок. – Вся эта ваша ерундистика заумная не про меня писана. Мы же ж руками сырое мясо хватаем и трескаем, и чавкаем.
– Ух ты, а меня так научишь? – восторженно захлопала глазами Хлоя. – У меня, как говорит Рик, ограниченный лексикон.
– А чего ж сам-то не научит?
Она хихикнула:
– У него тоже ограниченный. Мне иногда кажется, что это и нашего языка касается.
– Его учить не буду, – с показной брезгливостью предупредил он. – Мало ли, для чего ему это нужно. Вдруг шпионов возьмется вербовать.
– А я? – Девчонка уселась на край стола и, склонив голову набок, искоса посмотрела будто бы и не на него – но все равно ухитрилась встретиться с ним взглядом.
– Ай, ну какой из тебя вербовщик? – Он поморщился.
– Не внушаю? – Она встала, подошла к нему почти вплотную и встала на цыпочки.
– Не внушаешь. Как ни тянись, все равно ты мне по плечо.
Бесшабашный настрой – тоже подарок. Тут уж Хлоя постаралась… да и собственная дурость при нем.
– Ну-ну, большой и сильный. В шестом часу дядя и тетя уедут – пойдем тренироваться. И я буду не я, если тебя не побью!
– Думаешь, буду поддаваться, как вчера?
– Думаю, что уж в фехтовании тебе до меня расти и расти, так-то… дылда, – блеснула знанием неродного просторечья девчонка.