Первый Страж Дракона

Описание: ...для тех, кто только начинает...

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#1 Цинни » 14.07.2022, 16:06

"Запад есть Запад, Восток есть Восток... " Ну, вы понимаете. Встретились...
На данный момент написано 11,5 алок, что намекает на "а не пора ли обкатать" и гарантирует более-менее регулярную выкладку.

Глава 1
– Дракон не прощает измены. Дракон ничего не прощает. – Слова завораживают, мурашки по коже – страх и восторг. – Повторите!
– Дракон не прощает измены…
Почти в один голос… почти.
– Повторите!
– Дракон ничего не прощает… ничего… ничего не прощает… – предательская разноголосица.
– Что за дурацкое блеяние? Вы овцы или потомки Дракона? Повторите!
Когда твой голос сливается с другими голосами, уже ничего не страшно. Если все дети Дракона заодно, они смогут воскресить его – и воскреснет былая слава. Так говорит учитель.
…Пахнет сыростью. Шевелиться больно – пол что терка… нет, было больно, а сейчас тело окаменело, и нет уже ни холода, ни боли. И не страх уже – оторопь. Темно и тихо, так тихо, будто бы его не заперли, а замуровали. Хорошо. Хорошо, если все закончится до того, как…
Не закончится. Иначе жажда так не мучила бы. Он неуклюже переваливается на живот, выдыхает со стоном, тянется губами к полу… но пол словно песком посыпан. Возвращается боль – цепи впиваются в тело. Толстенные, тяжеленные цепи – раньше он такие видел только в исторических книгах – не просто сковывают. Он стянут ими так, что руки не движутся и дышать трудно, свободны только ноги. Надо заставить их шевелиться, чтобы перевернуться на спину, – будет немножко легче.
Удается не с первой попытки – и снова со стоном… или?
Он вдруг понимает, что стонет кто-то еще. И понимает, что за прошедшие три дня у него не до конца отбили способность бояться.
– Кто здесь? – хрипит он.
Из темноты слышится сдавленный кашель, глухо брякают цепи.
– Ты кто? – он крикнул бы, если бы у него остался голос, а так – еле выдавил.
– Я… – голосишко ломкий, срывающийся… дурацкое блеяние.
– Да говори ж ты уже!
Злость – это плохо. Пока злишься – цепляешься за жизнь. Тоже вроде в какой-то книжке было… В книжках главные герои всегда спасаются… Или это книжки для слезливых девиц.
– Мне нельзя называть свое имя… Я… – вздох или всхлип? – Меня… – Невидимка замолкает, поперхнувшись словами.
– Объясни толком… – начинает он – и осекается.
Резко – до спазма в животе – вспоминается услышанное краем уха в голой комнате с окнами под потолком. «Два идиота малолетних. Они что, сговорились?» – «Самое невероятное, что – нет. Они вообще друг о друге знать не знают. Да и где бы они могли встретиться – кто один и кто другой! А теперь…»
Что «теперь», он уже понимал, но боялся поверить. Хотя признание подписал, не читая, еще по своей воле. Его не принуждали, лишь сказали: «Так надо». И это была правда. Лучше – сам. Как только он поставил подпись, своей воли у него не стало. Потому что его – жутко представить – больше не было. Он мог заговорить… да что там заговорить! мог зарыдать, завыть, кинуться им в ноги, но это ничего не изменило бы. Едва он вывел последнюю закорючку подписи, как перестал существовать. Ни имени, ни семьи, ни прошлого, ни будущего. В наказание за то, что он поступал так, как его учили поступать. Так кто же предал – он или они? Взрослые люди в военных мундирах – почему они не сражаются до последнего вздоха, как клялись? Враг разгуливает по столице, а они смотрят и ждут невесть чего. Готовятся подписать капитуляцию кровью таких, как он.
«Этого не может быть… этого не может быть…» – ему казалось, что он сходит с ума. Или уже сошел. И любые его действия – всего лишь конвульсии бьющегося в припадке безумца.
И потому не проронил ни звука и почти не шевелился, пока с него срывали одежду – всю, до последнего клочка, – и заковывали в цепи.
А потом привели отца – осунувшегося, сгорбленного, еле узнаваемого – и подали ему какую-то бумагу. Отец колебался… наверное, долго, можно было бы до полусотни в уме досчитать, если бы удалось не сбиться на первом десятке. Ясно – отец ничем не поможет, ни от чего не защитит. Но все-таки… Двое в мундирах не торопили, один и вовсе принялся насвистывать уличную песенку. «Приходи ко мне в полночь, красотка…»
На прошлой неделе учитель так тростью поколотил за эту самую «красотку», плечо до сих пор болит!.. или при аресте обо что-то приложили?..
…Он во все глаза смотрел на отца. А тот, избегая глядеть куда бы то ни было, кроме как в бумагу, наконец чиркнул по ней пером. Его вывели. Сразу же. Он не оглянулся.
– Ты нигде и никогда не назовешь имени, которое носил. Иначе будешь проклят Драконом и станешь предателем, – тоном усталого, но настойчивого учителя проговорил свистун, совсем молодой, только-только, видать, получил первые погоны. – Завтра тебя отправят к ним. И ты должен вести себя достойно, что бы ни случилось.
Кто «они» – понятно без пояснений. А вот достойно – как это понимать? Когда те, кто должен оберегать таких, как он, сложили оружие?
Он ничего не спросил. И так ясно, что его приносят в жертву, чтобы принести извинения… нет, «выразить благодарность» захватчикам, этим по-свински воняющим нелюдям с запада… первобытная дикость! Настолько дикая, что все это кажется игрой для испытания воли и храбрости. Но не игра. И кем бы ты ни оказался – храбрецом или трусом – тебе все равно не жить. Ни здесь, ни там.
А благодарность-то за что? Он знает. Точно должен знать. Но почему-то не может вспомнить. Похоже, башкой тоже приложили. Или это из-за двух бессонных ночей? А, чтоб им всем демоны кишки выпустили и сожрать заставили! За какие-то Алые острова благодарность, будто бы нелюди уступили их Империи по мирному договору. Где они, острова-то эти? А вот Прибережье, которое нелюдям отдали вроде как в обмен, – изрядный такой кусок земли на западе, туда все, кто позажиточней, на отдых ездят… ездили, отец тоже мечтал, а вот теперь… Говорят – «благодарность», а на самом деле – капитуляция и все, что к ней обычно прилагается. Теперь и землю – этим, и тебя, башкой скорбного, – им же. И демоны знают, что еще.
Но люди-то – не идиоты. Когда его уже тащили по коридору, чтобы бросить в каменный мешок, он услышал то ли случайно оброненное, то ли намеренно произнесенное так, чтобы дошло до его ушей:
– Какая же подлость таких мальчишек отдавать. Самим себе прокладываем путь в рабство.

Uksus M
Администратор
Uksus M
Администратор
Возраст: 60
Репутация: 21407 (+21479/−72)
Лояльность: 1527 (+1527/−0)
Сообщения: 11676
Зарегистрирован: 20.11.2010
С нами: 13 лет 4 месяца
Имя: Сергей
Откуда: СПб
Отправить личное сообщение Сайт

#2 Uksus » 14.07.2022, 20:47

Цинни писал(а):– Ты кто? – он крикнул бы, если бы у него остался голос, а так – еле выдавил.

...останься у него...

Хм?
Да, я зануда, я знаю...

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#3 Цинни » 15.07.2022, 10:53

Угу, спасибо, внесла.

Добавлено спустя 1 минуту 2 секунды:
Был бы он персонажем одной из тех книг, которыми зачитывался еще три дня назад, – несомненно, почувствовал бы, что готов принять свою судьбу с бесстрашием, гордостью и… как там было?.. «великолепным презрением к врагам». Но он – самый обыкновенный, и нет в нем ни гордости, ни бесстрашия. Презрение – да, и еще неизвестно, к кому большее – к тем или к этим, которые только болтать и горазды… или к себе. Если бы в тот день, когда было объявлено о начале мирных переговоров, не подвернулась ему под руку одна старая повесть о юном полководце, который то ли и вправду существовал, то ли был выдуман много веков назад, вряд ли вздумалось бы сыну мелкого чиновника примерять на себя плащ героя из легенд.
Но ведь он не один такой. И, может быть… Но теперь он никогда не узнает, что будет дальше…
То ли кашель, то ли рыдания.
Ну да, он не один такой. Их аж двое! Очередная безумная мысль, настолько безумная, что губы сами собой кривятся в усмешке – и лицо сводит судорогой.
Все-таки рыдания?
– Заткнись!
Он не чувствует ни малейшей жалости к тому, другому. Ему кажется: не были бы руки скованы, сам пошел и придавил бы этого слизняка, чтобы не лишиться последних остатков самообладания… они скоро понадобятся. Как скоро? Интересно, когда за ними придут?
Он вслушивается: неужто шаги?.. Напряжение немного спадает только тогда, когда возвращается понимание: каменный мешок не пропускает никаких звуков. Но в следующую минуту нервы и мышцы снова скручиваются жгутом от тихого:
– Что с нами будет?
Эй, полудурошный, ты, никак, решил, что рядом с тобой полный дурак, готовый отвечать на такие вопросы?! Тебе ж, скорей всего, тоже все объяснили – и сразу. Надежды захотелось? Получай… слабак!
– С кем – с нами? Со мной – выведут к стаду, охочему до веселья, отрубят руки – я ж на стене дворцового сада краской написал, чтобы они катились… а наши пинка б им дали, как раньше умели. А потом – или бросят кровью истекать, или башку свернут, у них такие казни в ходу. – Выдал все это единым духом, чтобы не сорваться, – и все равно услышал в своем голосе истерические нотки.
– А со мной?
А твоя кровь что, ценнее? Или без няньки-утешительницы никак? Обойдешься!
На этот раз молчание настолько долгое, что он, кажется, успевает задремать или снова обессиленно застыть. Как вдруг слышит требовательное, твердое:
– Скажи. Мне надо знать.
Ненависть к хлюпику не уменьшается – растет. Таких надо бить. И, случалось, бил. До крови. Но не думал, что с одним из них придется идти на смерть… вдвойне тошно!
– А что ты сделал?
– Тоже написал… только песню. – Он кашляет, но как-то иначе, будто смеется. – И когда признали поражение… Ты не понимаешь…
Это он-то не понимает?!
– Я знал, что все так и останется, но я не мог молчать, понимаешь?
Заладил – «понимаешь, не понимаешь»! Судя по голосу, взрослый парень, а ведет себя так, как будто на самом деле впервые из-под крылышка няньки вылез и теперь до слез хочет обратно.
«А ты – не хочешь?» – «Заткнись!»
Хлюпик-сочинитель все-таки может молчать – понятливый. Ну что ж, заслужил, слушай…
– Думаю так: тебе вырвут язык. А потом наверняка обезглавят. И это тебе еще повезет.
Тишина.
– Ты меня понял?! Что молчишь?! Давай рыдай! Пока сил хватит! Но чтоб потом – ни слезинки, и чтоб молчал, будто тебе уже язык вырвали!
– Они то же самое говорили. Значит, правда.
Голос спокойный-преспокойный, даже вялый… как будто бы они обсуждают старый философский трактат, силясь не уснуть со скуки.
Ему становится не по себе: если кто и не выдержит, то не этот хлюпик. И это плохо, потому что…
Додумать не успел: стремительно и как будто бы беззвучно распахнулась дверь. Хотел увидеть, кто пришел за ними, – когда видишь, не так страшно, – но ослеп.
Поднять его на ноги никто не потрудился: подхватили с обеих сторон под руки, молча, грубо, как если бы он уже ничего не понимал и не чувствовал… как будто бы был просто куском мяса, и поволокли волоком. Цепи жгли тело, пол сдирал кожу с коленей. Попытался открыть глаза – и пожалел: свет вышиб слезы. Только этого не хватало! Они же подумают…
Через мгновение его швырнули с грохотом… куда? Он поклялся себе не смотреть, зажмурился покрепче. Но слезы все равно просочились: он не мог выставить вперед руки и приложился носом о камень. Странно, что в нем еще осталась какая-то вода – в последний раз ему дали кружку какой-то кислятины перед тем как запереть в темноте.
Над ним говорили на чужом языке. Двое или трое. Интонации странные… безжизненные какие-то. Хоть бы одно понятное слово!.. Ну да не выпрашивай – не допросишься. Что ж это получается: в самой столице, рядом со Священным Троном, кто-то изучал язык врага?!
Ой, идио-от! Он ведь догадывался… знал, что их предали! И почему не нашел сил сопротивляться… мог же придумать бы что-нибудь, чтобы их перехитрить! А он покорился… В конце концов, отец мог бы…
– …Постойте! – внушительный басок перекрыл ровный гул голосов, но тон был не повелительный – просящий.
Надежда пробрала до костей, и его затрясло – мелко-мелко, противно. Попробовал унять дрожь… какое там!
– Они недостойны вашей милости, – казалось, говорящего тоже трясет, – однако ничто так не украшает победителей, как великодушие. Позвольте им остаться…
Еще немного – и у него разорвется сердце.
– Остаться в родной земле. Позвольте! Все необходимое для казни готово, одно ваше слово – и… Мы никогда не забудем проявленной вами милости, свидетельствующей о доброте ваших благородных сердец.
И снова – непонятное приглушенное лопотанье. Соглашайтесь же, ну соглашайтесь, уроды! Перед вами и так унизились – хуже некуда, вы что, не почувствуете себя мужчинами, если не будете истязать еще и ожиданием?!
– Нъэт. Ваш отдает их, – с усилием проскрежетал кто-то. – Нъэмъэдлъэнно!
Его снова подхватили под руки. Но прозвучал окрик:
– Нъет! Вас нъэт наш кор-рабл! Ступайт!
И – отрывистые команды на грубом языке инородцев.
Вот и все. Тебя действительно больше нет. Так не все ли равно, заплачешь ты или нет?
«Я буду молчать».
Да. Не ради кого-то или чего-то. А потому, что сам полез незнамо куда – и верил, что так нужно.
И снова его подхватили – на этот раз на руки. Кто?.. Зачем?..
Он все-таки открыл глаза. Исчерна-серое небо закружилось над ним – и затянуло в воронку, где не было никакого света.

Uksus M
Администратор
Uksus M
Администратор
Возраст: 60
Репутация: 21407 (+21479/−72)
Лояльность: 1527 (+1527/−0)
Сообщения: 11676
Зарегистрирован: 20.11.2010
С нами: 13 лет 4 месяца
Имя: Сергей
Откуда: СПб
Отправить личное сообщение Сайт

#4 Uksus » 15.07.2022, 15:36

Цинни писал(а):несомненно, почувствовал бы, что готов

Таки на фиг.

Добавлено спустя 1 минуту 8 секунд:
Цинни писал(а):вряд ли вздумалось бы сыну мелкого чиновника

Аналогично.

Добавлено спустя 1 минуту 9 секунд:
Цинни писал(а):сам пошел и придавил бы этого

Добавлено спустя 4 минуты 31 секунду:
Цинни писал(а):мог же придумать бы что-нибудь,
Да, я зануда, я знаю...

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#5 Цинни » 15.07.2022, 18:27

Что-то в этом отрывке у меня антиурожай на частицу "бы" :)

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#6 Цинни » 19.07.2022, 16:11

Глава 2
Он очнулся – и почему-то сразу понял, где находится. Каюта корабля. Он никогда не был на корабле, но в книгах картинки разглядывал увлеченно – вот бы и не на картинке посмотреть! И представить себе не мог, что это случится вот так.
Помещение маленькое, взглядом охватить можно. Напротив – небольшое оконце с мутноватыми стеклами. Рядом с изножьем кровати – а он лежит на кровати, настоящей кровати, как в богатых домах! – массивная, но явно не топорно сработанная дверь с тяжелой блестящей ручкой, похожей на сцепившуюся в поединке пару змей. Деревянные панели, красноватые, гладкие, будто бы лаком покрытые. Возникает мальчишеское, глупейшее желание дотронуться и убедиться… но он же скован.
Нет?!
Нет. Просто спеленат подоткнутым одеялом, да и онемело все от неподвижности. Какой несуразный сон!
В углу, под столом, таким же внушительным, как и все остальное, кто-то по-ежиному возится и пыхтит (у него был когда-то ёжик… был, пока не сбежал). А он слушает и ждет. Он слишком устал бояться. Пусть появляется кто угодно – хоть человек, хоть демон…
– А-а-пчхи! – звонко, с душой, чуть ли не с наслаждением возвещает о своем присутствии подстольный некто и добавляет что-то… разумеется, на языке врагов.
Он стискивает зубы. Вот это – хуже всего: рядом с ним – обыкновенная жизнь, а его везут на смерть. Так почему же любопытство щекочет, заставляет не сводить глаз с этого дурацкого стола и ждать, кто из-за него вылезет? И почему он не захлебывается отвращением, услышав ненавистный язык?
Сначала появляется голова… с двумя бантиками невыносимой, жаркой голубизны, вплетенными в растрепанные пепельно-русые косички, а потом и все остальное, в сером платье с сизыми оборочками… голубенок облезлый. Девчонка ойкает, кидается к кровати, верещит по-своему, приплясывает, будто ужаленная, – и внезапно умолкает, шлепается на пол и смиренно кладет руки на колени с таким выражением лица, словно в наказание за неуместные восторги вознамерилась просидеть так целую вечность.
– Ой, – покаянно выдыхает она, – мне велели прикинуться мышкой, сидеть тихонечко и за тобой присматривать.
И тут же снова оживляется:
– А я проморгала. Иголку уронила – вот растяпа неуклюжая, правда? А потом налетела на тебя, нашумела… но я так обрадовалась, так обрадовалась, правда-правда! Ты как? Лучше? Мы тебе водички осторожненько дали, и бульона ложечку, и раны обработали, и дядя Мик, это доктор наш, сказал, что пока тебя лучше не беспокоить… И велел за тобой присматривать.
Тараторит без умолку, взахлеб – минуты ему не дает, чтоб он мог по-настоящему удивиться свободной этой болтовне… но заметно: язык ей неродной. Слишком жесткие, слишком раскатистые «эр-р»… как у тех… Голова раскалывается!
– И велел, как проснешься, еще тебя попоить и за ним бежать. И за дядей Ником… ой, то есть за господином военным министром. Будут, говорят, решать, что дальше с тобой делать…
Что с ним делать – давно решили. Прикидывается, что не знает? Или ей сказать не потрудились? Мик, Ник… собачьи клички! И сама похожа на безмозглого щенка, который пристает ко всем прохожим – поиграйте со мной! – пока хорошего пинка не получит.
Девчонка взметывается – и вот уже держит перед ним кружку, большую, багрово-красную с рисунком безобразной собачьей морды. Собака синяя, и в глазах у нее вполне объяснимая печаль. Кружка тяжела для маленькой руки, вода расплескивается. Он смотрит на эту кружку – и понимает, что у него у самого сейчас глаза как у этой псины.
– Вот! – говорит девчонка с такой важностью, как если бы сама добывала воду и не абы где, а в пустыне. – Давай я помогу.
И свободной рукой пытается приподнять его голову. Ей не по силам, но помогать он не собирается, еще чего! Девчонка упертая, но слабая. Заканчивается тем, что она просто подносит кружку к его губам, вода льется ему на подбородок, на одеяло. Как ни старается он не поддаваться соблазну, но все же делает пару судорожных глотков… потом еще пару…
Она глядит виновато, с тревогой.
– Я сбегаю за сухим одеялом. А ты лежи спокойно, обещаешь? Пусть сначала дядя Мик тебя осмотрит. Я его быстренько позову.
И, обеими руками рванув на себя дверь, выскальзывает из каюты.

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#7 Цинни » 20.07.2022, 10:44

Ник и Мик являются без промедления. Оба высоченные, широкоплечие, рыжеватые – будто ржавые, у одного – короткие усы, у другого – недлинная бородка. Девчонка за ними едва видна, и то не столько она, сколько скатка одеяла. И хотя оба в сюртуках, сообразить, кто из них кто, несложно: усатый устраивается в уголке, в кресле за столом, а бородатый, ловко пододвинув ногой табурет, подсаживается к кровати и приступает к осмотру, то бормоча, то посвистывая.
Надо же, они потрудились его одеть! Не должны были – это против обычая, древнего, почти забытого – и воскрешенного ради того, чтобы заплатить жизнями пары мальчишек за уродские ошибки взрослых.
Протестовать против самоуправства было бы глупо, ведь в том-то и суть, что это сделано помимо его воли. Вот от воды он должен был отказаться, да. Приговоренный – живой мертвец, он не должен ни есть, ни пить.
Их одежда не слишком отличается от привычной ему, разве что немного великовата. Не хочется себе признаваться, но нет никакого отвращения. И стыда тоже нет. Гораздо хуже было бы, если бы они видели его раздетым.
Бородатый улыбается и, поднимаясь с табурета, что-то говорит девчонке. Она быстро-быстро отвечает – и тоже светится и лучится. Сдергивает пострадавшее одеяло, а новое бросает в изножье кровати.
– Уф-ф, напугал ты меня. А дядя Мик говорит, что все с тобой хорошо. Ну, плечо поранено – так несильно, через пару дней повязку поменяем, а то и вовсе она не понадобится. Ну, царапины, ссадины всякие… я знаешь как один раз поранилась, когда с яблони упала? Ну, ослабел – тебя ж сколько не кормили, а то и не поили. Будешь вставать – голова может закружиться, так что ты осторожно. Обещаешь?
Вот заладила! С чего это он должен ей обещать?
Что-то похожее он слышал… Совсем недавно…
– Через полчасика обед принесут… Ну что ты молчишь? Скажи уже что-нибудь, а? Давай я к тебе обедать приду, чтоб тебе веселее было?
Сидящий за столом приподнимается. Девчонка вопрошающе смотрит на него. Он кивком указывает на дверь. Она корчит мордашку, которую при других обстоятельствах, небось, можно было бы счесть уморительной и, кривляясь, кланяясь с наигранным подобострастием, медленно пятится. А потом вдруг кидается к кровати, наклоняется, шепчет:
– Ничего не бойся. Он притворяется суровым, но детей не обижает, никогда-никогда! – И, хихикая, опрометью вылетает из каюты.
Это он-то ребенок?!
А если не ребенок – почему продолжает трусить? Пока перед ним мельтешила не замолкающая ни на секунду пигалица, он морщился, бесился, но о страхе почти забыл, страх уже не резал – только тяжелил душу, казалось, еще чуть-чуть и можно будет сбросить... А теперь снова в холодный пот кидает. Почему этот громила ничего не говорит, только глядит из своего угла пристально, неприятно? Хочет увидеть, что его боятся? Не увидит.
Дверь тихо отворилась и, мягко ступая, вошел высокий человек, тоже в сюртуке, как и те двое. Под мышкой папка коричневой кожи. Молодой, всего-то лет на пять старше него. Типичный белый дикарь, как на картинке в учебнике, – волосы того же оттенка, что и у девчонки, глаза светлые-пресветлые. Выражение лица – как у наемного плакальщика. Но почему-то подумалось: он похож на офицера больше, чем зыркающий по-сычиному военный министр. Перед сычом легли бумаги, извлеченные молодым индюком из папки. Он начал читать, мрачнея буквально на глазах… Видать, вести ему принесли малоприятные. Позлорадствовать, что ли? Хоть какое-то удовольствие.
Сыч встал и быстро прошагал к табурету. А вот сел неуверенно, осторожно, будто бы боясь, что тот не выдержит его тяжести. Индюк встал за его плечом. Начинается… еще бы понять, что именно.
И голос у сыча оказался сычиный – ухающий.
– Господин военный министр просит тебя рассказать о себе, – произношение у индюка почти такое же, как у девчонки, только без акцента и вообще слишком правильное… слушать тошно! – Говори все, что сочтешь нужным. Или, может быть, у тебя есть просьбы? В свете сложившейся ситуации мы, как ты понимаешь, не сможем сделать для тебя многого, но все, что в наших силах…
Пару лет назад он читал книгу об обычаях их страны – и содрогался от омерзения. Спрашивать у приговоренного о последнем желании – дикарская жестокость! У человека, для которого не осталось шансов на спасение, может быть одно-единственное желание – чтобы весь этот ужас поскорее закончился.
Его враги ждут ответа. А чего бы и не подождать? – для них-то время течет как обычно, а не встает комом в горле. Поглядывают на него, переговариваются. С палубы доносятся резкие звуки боцманского свистка и выкрики команд.
Он лежит и слушает шум моря. Единственный звук, который не режет уши.
Из-под полусомкнутых век он смотрит на своих врагов. «Господин военный министр» качает головой, будто сокрушаясь, а выражение лица «плакальщика» становится все печальнее. А чего вы ожидаете?..
А действительно – чего?
– Тебя никто не принуждает говорить, – тон мягок, так мягок, что сразу чуется подвох. – Нам важнее, чтобы ты понял и запомнил все, что сейчас услышишь. Мы уверены, у тебя достаточно сил, чтобы это преодолеть…
Да ничего они не ожидают! Просто получают удовольствие – ведь понимают же, каково ему сейчас… одно слово – нелюди!
– Наверное, ты лучше нас сознаешь, что для своих соотечественников перестал существовать, – голос индюка утрачивает интонации, приходится делать усилие, чтобы не упустить смысл. – Мы охотно оставили бы тебя в родной семье, но нам однозначно дали понять, что ты будешь казнен, и разъяснили, каким именно образом. Надо признаться, в нашем понимании проступок и наказание несоразмеримы… господин военный министр выразился несколько иначе, но я позволю себе смягчить формулировку, хотя и безоговорочно согласен с ней.
И все-таки упустил – смысл распался, рассыпался… что, ну что пытается сказать эта дрессированная обезьяна со скорбной мордой?!
– Мы вынуждены были забрать тебя, чтобы спасти тебе жизнь…
Снова заколотило, сильней, чем прежде. Они видят… Ну и все демоны с ними! Они его не убьют! Они сказали, что не убьют! Пускай придется ползать за ними на пузе, жрать их объедки – он будет жить!.. Они не передумают, точно не передумают? Может, они дают надежду, чтобы потом… чтобы пытка стала нестерпимой и он начал вымаливать помилование?.. Какое же он все-таки ничтожество! От таких, как он, надо избавляться, все верно.
К горлу подкатывает тошнота, все вокруг становится какого-то болотного оттенка. Он закрывает глаза.
– Тебе не о чем беспокоиться. Мы о тебе позаботимся. Нам известно, что ты из достаточно обеспеченной семьи, и мы сумеем…
Правильно сделал отец, что отрекся.
– Мы понимаем, что ты пережил, и…

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#8 Цинни » 08.08.2022, 21:14

Первый том закончен. Выдохнула... ну почти.

Тудух! – дверь всей тяжестью впечатывается в стену.
– Вы его напугали! – визжит девчонка, будто ее кипятком ошпарили. – Это у вас называется «поговорить»?! Если бы я знала! Ему и так плохо, а вы, вы, вы!
Он глядит на нее во все глаза – и не знает, чего ему хочется больше, сгореть со стыда за себя, вот такого, или… расхохотаться. Взъерошенный серый птенец налетает на сыча и индюка!
– Вам бы так, бегемоты толстокожие! Достаточно наговорили? Уходите!
Сыч смотрит на нее тяжелым взглядом. По-прежнему маячащий за его плечом прихлебатель что-то спрашивает, негромко, но строго.
– Конечно, подслушивала! И правильно делала! – с вызовом отвечает девчонка, отбрасывая за спину косу.
Министр соизволяет обронить несколько слов… какой все-таки отвратительный у них язык!
– Да, сама разберусь! И получше вашего!
Сыч медленно поднимается, берет ее за плечи. Вышвырнет за дверь или ударит? Зачем она влезла не в свое дело? И что вообще могут с ней сделать за оскорбление чиновника такого ранга? Девчонка ведет себя потешно… но это ведь не шутки.
А высокая персона одобрительно ухает – и улыбается. И знаком показывает своему подручному – пойдем, мол.
Девчонка с видом победительницы усаживается на табурет, будто на отвоеванный трон.
– Тоже мне… взрослые, – с неодобрением косится на дверь, – объяснить ничего толком не могут. Да еще дядя Ник… «Этот мальчик – бессмысленная жертва войны», – нарочито басит, смешно выпячивая губы. – Как будто все жертвы войны всегда осмысленные! «У меня двое сыновей, я умею разговаривать с мальчишками»… а у самого такой вид, словно он приговор тебе зачитывать собирается. И Рик хорош – ходит вокруг да около, лоб морщит, а толком ничего растолковать не может. А давай я тебе по-простому объясню, без всяких этих дипломатий? Тебе сейчас очень плохо и одиноко…
Говорит так, как будто бы действительно знает… Откуда бы? Хочется ответить оскорблением, чтобы поняла, насколько он ее презирает. Но сил нет совсем. Пусть болтает, что на ум взбредет. А он будет молчать. Молчание – красноречивей. Надо бы закрыть глаза – но любопытно за ней наблюдать.
Она перехватывает его взгляд – и, мгновенно отбросив ужимки, жестко чеканит:
– Для тебя все здесь чужие. Но так будет не всегда. Вернуться ты не можешь. Значит, должен учиться жить с нами. Перебороть себя, ты ведь нас ненавидишь. Перестать считать нас врагами. Ты сумеешь. Обещаю не оставлять тебя. И если думаешь, что я бесполезна, ошибаешься… И свою полезность я намерена доказать прямо сейчас – пойду распоряжусь, чтоб обед подогрели. Из-за этих… переговорщиков все два раза остыть успело. – И смеется, превращаясь из серьезной маленькой женщины в прежнюю взбалмошную девчонку. – Я быстро.
И вправду – вернулась быстро. В сопровождении двоих с полными подносами. Похоже, не намерена отступаться от своего слова и преисполнена глупейшей решимости составить ему компанию. Однако времени ее отсутствия хватило, чтобы он опомнился – и решил, что не прикоснется к еде.
Пока накрывали на стол, девчонка снова подсела к кровати и заявила с требовательностью домашнего тирана, привыкшего, что все ему подчиняются и поклоняются:
– Не вздумай себя голодом морить. Ваши тебя приговорили, наших ты терпеть не можешь – вот и выживи назло всем.
И он понял, что она права.
Доковылять до стола оказалось не так-то легко – ноги плохо слушались, голова кружилась, да и качка, должно быть, усилилась. Он старался держаться прямо. И когда девчонка – действительно маленькая, на две головы ниже него – сунулась подставить плечо, он ее оттолкнул. Слегка. Сумел сдержаться.
– В кресло садись, – как ни в чем не бывало скомандовала она, подтаскивая к столу табурет и пристраиваясь на нем чуть ли не по-птичьи –на краешке, ноги – на резной перекладинке. – И потихонечку, тебе сейчас много нельзя.
Кто бы указывал!
Он оглядел все это изобилие – и украдкой выдохнул, подавляя очередной приступ тошноты. Жрать хотелось, как, наверное, никогда, но заставить желудок повиноваться удалось не сразу. Благо девчонка притихла, будто и вправду что-то понимает.
– Сколько дней голодал-то, а? – Жалостливо сомкнула тонкие белые лапки у подбородка.
Демоны ее раздери, а ведь понимает!
Сервировка была непривычная, что уж говорить о пище. И все же мясо всегда остается мясом, даже если подливка пресная, а хлеб – хлебом, даже если он темнее, чем привычный, и пахнет иначе. Всякое-разное овощное он попробовать не рискнул, да и наелся как-то подозрительно быстро – казалось, быка проглотил бы, и вот…
Девчонка, хоть и занятая собственным насыщением, старательно следила за ним: как только он перестал жевать, пододвинула к нему вазочку с печеньем и чайную чашку. Чай оказался безвкусным, а печенье… ну хоть что-то у них есть хорошего! И вроде больше не тошнит.
– Что ж, после трапезы самое время для необременительной беседы, – с видом любезной хозяйки изрекла мелкая. – Не возражаете, господин… э-э-э… Опасаюсь, мы пренебрегли этикетом и забыли представиться друг другу… – Она слегка поклонилась ему. Он молчал, и она, силясь не выйти из роли, полуприкрыв ладонью рот, по-суфлерски зашептала: – Мне сказали, что у вас свои закавыки и тебе нельзя носить свое имя… ну так придумай себе другое. Если бы я могла сменить имя, меня звали бы Клео. Красиво? А? – Она попыталась заглянуть ему в глаза. Он отвернулся. – Ладно, тогда будем считать, что вас, господин, зовут Лео.
Поздравь себя – теперь и у тебя есть собачья кличка. Но возмущаться не хочется – видать, сытость так действует.
– Ну люблю я такие имена! И должна же я как-то к тебе обращаться, а то совсем неприлично. Позвольте представиться, господин Лео, – Хлоя. Рада путешествовать вместе с вами…
Рада? Или комедию ломает? От нее всего можно ожидать.
Последующие дни убедили: да, всего-всего-всего – и немножко большего.

Uksus M
Администратор
Uksus M
Администратор
Возраст: 60
Репутация: 21407 (+21479/−72)
Лояльность: 1527 (+1527/−0)
Сообщения: 11676
Зарегистрирован: 20.11.2010
С нами: 13 лет 4 месяца
Имя: Сергей
Откуда: СПб
Отправить личное сообщение Сайт

#9 Uksus » 08.08.2022, 21:28

Цинни писал(а):чтобы он опомнился – и решил, что не прикоснется к еде.

и решил не прикасаться к еде.

Хм?

Добавлено спустя 1 минуту 13 секунд:
Цинни писал(а):–на краешке

Пробел потерялся.

Добавлено спустя 2 минуты 7 секунд:
Цинни писал(а):и забыли представиться друг другу… – Она слегка поклонилась ему.

А по-моему - с маленькой...

Добавлено спустя 59 секунд:
Цинни писал(а):Красиво? А? – Она попыталась заглянуть ему в глаза.

И тут тоже.
Да, я зануда, я знаю...

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#10 Цинни » 09.08.2022, 08:52

Последующие дни убедили: да, всего-всего-всего – и немножко большего.
Она забегала сто раз на дню просто поболтать (как будто бы ничуть не смущаясь тем, что ей по-прежнему не отвечают) и чинно являлась к завтраку, обеду и ужину. Неизменно сопровождала министра, доктора и Рика, который, как она вскользь упомянула, приходился ей какой-то там родней. При этих посещениях мордашка у нее всегда была презабавная – точь-в-точь щенок, который недавно выучил команду «охраняй» и теперь готов выполнять ее со старанием, доходящим до фанатизма. Он надеялся, что не стал относиться к ней лучше, но она его развлекала – не девчонка, а плавучий зоопарк: то обезьянка-кривляка, то нахохленный, силящийся быть смирным птенец, то трудолюбивый ежик, то и дело колющий лапки иголками, – за неделю она продвинулась в вышиванье, однако ж не настолько, чтобы можно было угадать, зверюшка это, цветок или какой-то узор.
Появились и новые персоны.
Полноватый седеющий мужчина («Познакомься, Лео, этой мой дядюшка Тео, между прочим, министр иностранных дел… Тео – тоже красивое имя, ага? Хотя на самом деле он Теодор. Не имя, а будто бы большой государственной печатью по темени приложили, а?»). Тео-Теодор говорил мало, хотя и знал язык в совершенстве, ни о чем не пытался спрашивать, но явно присматривался к нему.
Беловолосая круглолицая дама с тихим голосом, властными манерами и громадным черно-бурым кошаком на руках («Тетя Ханна, самая добрая тетушка в мире… Тетенька, ну не сердитесь, я же не виновата, что старпом оказался такой впечатлительный! Я буду паинькой. Ну идите, я вас поцелую», «Котика зовут Оникс, он наглый, трусливый, но, если об этом забыть, миленький»).
Пару раз попытались заглянуть офицеры, но то-то и оно, что попытались – не прошли дальше двери, остановленные бдительной охранницей.
Единожды – матросы, которым она выдала речитативом что-то такое, чего они, судя по физиономиям, никак не ожидали. Надо было бы запомнить: слова-то наверняка из тех, за которые однажды его выпорол отец… и, пожалуй, единственные, которые ему стоит знать из всего этого собачьего языка.
Слов он, к сожалению, не выучил… ну не просить же у девчонки бумагу и карандаш? Зато за неделю плавания узнал много другого… в ее понимании, пожалуй, не менее ценного. Путешествует он в ее каюте, а сама она переселилась к тетушке и коту. Ей с ними веселее, а вот тетя, кажется, иногда готова прыгнуть за борт, и котика юнга позавчера вытаскивал из какого-то угла кочегарки («А матросы смотрели и хохотали… ну никакой жалости к бедному животному! Хотя на месте Ала я бы потом утопила неблагодарную скотину – его спасают, а он царапается! Но, согласись, злопыхателей это ничуточки не извиняет»). К кошкам она равнодушна, зато дома у нее есть собаки, а еще ей обещают подарить настоящего тропического попугая («Но пришлось поклясться, что ноги моей не будет на капитанском мостике. Как думаешь, ради попугая стоит упускать кучу развлечений?»). Она прочитала все книги, которые нашлись на корабле, флотский устав – и тот, и всяческие наставления – тоже, не осилила только медицинскую энциклопедию, обнаруженную в каюте дяди Мика («Больно тяжелая… в руках не удержишь!»). А вот дома у нее, кроме собак, – настоящая библиотека («Увидишь – обалдеешь! На всех языках книги… ну, почти на всех… Я до верхних полок еще не добралась. Маленькая я»). Ей тринадцать лет, но скоро будет четырнадцать («А ты догадался, что почти четырнадцать? А то все, кто меня видит, говорят – лет десять. А все, кому я досаждаю своим трепом, считают, что я взрослая карлица»). Воспитывают ее дядя Тео и тетя Ханна («Им не всегда удается, но они не теряют надежды»). Она с удовольствием обедала бы в кают-компании («Там такое замечательное общество, просто ах!»), но при условии, что он, Лео, тоже сел бы за общий стол, а ему, как ей думается, здесь все-таки спокойнее. Они вошли в свои территориальные воды, и офицерам теперь можно вечером и в картишки перекинуться («А меня в игру не берут, вообрази себе! Обидно, я же не жульничаю почти никогда! Но я им мщу: подглядываю в карты и подсказываю. Всем попеременно, я же за справедливость»).
Вошли в их территориальные воды. Значит, день-другой – и он окажется во вражьей стране. Но он на удивление спокоен. И, к собственному удивлению, перестал напрягаться, когда она окликает его: «Лео!» Никто другой, к счастью, так его не зовет. Он бы в глотку вцепился тому, кто… А с мелкой дурочки что возьмешь?
Хотя она отнюдь не дурочка. В первый же день перестала выклянчивать у него ответы, хотя вопросы по-прежнему сыпались, как горох из прохудившегося мешка. И в первый же вечер напомнила о самом главном, о том, что должно было бы неотступно его тревожить, если бы за собственными страхами – а как это еще назвать, если по-честному? – он напрочь не позабыл бы обо всем на свете.
– Ты ведь хочешь знать, как твой… соотечественник… товарищ? Мне велели сказать, что все с ним в порядке, совсем-совсем. Чтобы тебя не тревожить. А я скажу как есть – ты же мне потом верить не сможешь, если поймаешь на лжи.
До этой секунды он едва вспоминал о том, втором. Настолько перетрусил, что память отшибло? Ничего себе оправданьице, лучше уж никаких.
– Так-то он в норме, ну, почти. – Девчонка вздохнула, будто тяжесть рывком подняла. – У него сотрясение мозга и плечо сильно обожжено, да и простудился…
Это называется – почти в норме?!
– Дядя Мик говорит, что все будет хорошо, и присматривает за ним, и тетушка при нем сиделкой, они позаботятся. Попросили тебя пока не ходить, как будет можно, обязательно отведут.
Не отвели. И Хлоя до самого конца плавания ни разу не напомнила. Ему бы насторожиться – так нет. Он даже радовался втайне, что все молчат: трудно смотреть в глаза тому, кого ты поучал перед лицом, как тогда думалось, неминуемой смерти и о ком мигом забыл, заботясь о себе, о себе одном? Если бы он знал, какой будет встреча. Знал бы – лучше бы утопился!

Uksus M
Администратор
Uksus M
Администратор
Возраст: 60
Репутация: 21407 (+21479/−72)
Лояльность: 1527 (+1527/−0)
Сообщения: 11676
Зарегистрирован: 20.11.2010
С нами: 13 лет 4 месяца
Имя: Сергей
Откуда: СПб
Отправить личное сообщение Сайт

#11 Uksus » 09.08.2022, 09:09

Цинни писал(а):за неделю она продвинулась в вышиванье, однако ж не настолько,

Таки склоняется. В вышиваньИ.
Да, я зануда, я знаю...

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#12 Цинни » 10.08.2022, 09:27

Глава 3
– Нынче вечером причаливаем! – пискляво пропела Хлоя, врываясь в каюту без стука – подобными мелочами она себя не утруждала. – Стоит тебя приодеть, дядюшка кое-кого этим уже озадачил.
Он стоял у окна и смотрел, как перекатываются волны. Раньше он не любил долго сидеть без дела, раздражался, а сейчас, оставаясь в одиночестве, впадал в апатию и находил в ней успокоение. Сколько его ни тянула девчонка погулять по палубе, он упрямо цеплялся за свое затворничество. К ее разочарованию. И новости его не порадовали, она не может этого не понимать.
– Но все это меркнет в сравнении с главным! – и все-таки ее воодушевление искреннее. – Садись, мне нужно видеть твое лицо.
Сегодня она глупо навязчива – неужто не видит, что лучше не приставать? Он уселся в кресло, по обыкновению оставив ей табурет. Пусть обрушивает на его бедную голову поток ценных сведений – и выметается к демонам. У него осталось совсем немного времени, чтобы собраться с мыслями и силами.
Девчонка уперлась локтями в столешницу, ткнулась подбородком в сцепленные руки и вперила в него взгляд. Глазищи серо-голубые, но все равно какие-то кошачьи, с золотистой искрой.
– Только сегодня окончательно решили, в третий раз согласовали, пять раз поругались, десять – помирились и наконец сошлись на том, что будет правильнее и лучше, если ты поселишься в нашем доме! И Тим тоже. Я его Тимом назвала. Нельзя вас разделять. У нас с дядюшкой достаточно денег и влияния, чтобы защитить вас и дать вам хорошее образование. А потом сами придумаете, как дальше жить. Я – рада, а вы… а вам все равно деваться некуда, вот! – и высунула кончик языка.
Но, видать, все-таки заметила, насколько он тяготится ее присутствием: сразу подхватила юбки, нелепо широкие, сплошь в серебре, и скользнула к двери.
– Ты держись. Пожалуйста. Я рядом.
Почему, ну почему она всегда находит правильные слова?
…В новой одежде он – ряженый туземец, которого подготовили к встрече с истосковавшейся по зрелищам толпой.
Но нет никакой толпы. Эскадру – только теперь он понимает, что корабль шел в составе эскадры, а как бы иначе? при двух-то министрах? – встречает десятка полтора офицеров, в здешних званиях он не разбирается, но интуитивно понимает: на причале собрались надутые индюки и придворные шаркуны высшей пробы.
Хлоя где-то прячется. Выделила в сопровождающие своего братца, или кто он ей там. Но проводник из него отменный. Они минуют стороной сборище радостно бурчащих индюков, не привлекая к себе внимания, как будто бы превратились в невидимок. Поодаль ждет пароконный экипаж – как он успел понять, по здешним меркам скромный: у пристани с полдюжины куда более роскошных и пара безлошадных повозок – что-то подобное он раньше видел только единожды, да и то мельком.
Девчонка поджидает их внутри, пышные юбки занимают все сиденье. Он и молодой индюк садятся напротив нее – и вдвоем занимают меньше места. Она подается вперед, шепчет (почему шепчет? что и от кого здесь можно скрыть?)
– Они хотели согнать газетчиков и поднять шумиху – дескать, поглядите, что безумные фанатики с детьми делают, – но дядюшка их надул. Тима забрал дядя Мик, точно раньше нас приедут.
Затянутой в перчатку лапкой стучит в стенку – и экипаж трогается с места. Всю дорогу молчит – непохоже на нее. Или как раз таки похоже.
«Что стряслось?» – взглядом спрашивает он. Она опускает глаза.
Стряслось. Нет, сейчас не время трусить. Достаточно того, что бесстрашной мелкой не по себе. Ей всяко труднее, она девчонка.
Шторы опущены, и это его вполне устраивает – нет никакой охоты смотреть на город. Экипаж долго петляет и наконец останавливается.
– Лео, выходи, – командует Хлоя.
И, увлекая его в какую-то калиточку, ведет сквозь густой сад, окруженный забором, одолеть который ему точно было бы не под силу, к дому – светлой громадине. Бога-атые. А вот лето, не без удовольствия думает он, у них блеклое, скучненькое – и ни за какие деньги его не купишь.
– Рик пошел через парадный подъезд, а мы в обход, – комментирует она. – Если кто-нибудь что-нибудь пронюхал, мой великолепный кузен сумеет задурить ему голову, все-таки он дядюшкин племянник.
В таких доминах он не бывал никогда. Отцовский всегда представлялся ему просторным, школа – чуть ли не дворцом. Все потому, что до сих пор ему не доводилось побывать во дворце. Широченная лестница, мраморные ступени, вызолоченные перила, а по сторонам – настоящая оранжерея. И все – бело-золотое и еще какого-то оттенка, не розового, а и не знаешь, как назвать. Больше он ничего толком рассмотреть не успевает – Хлоя не дает ему времени оглядеться.
Второй этаж скромнее и уютнее, хотя везде ковры, картины в широких рамах и все то же обилие цветов.
– Твоя комната, – Хлоя распахивает одну из дверей в конце коридора и надолго замолкает, на этот раз дает время.
Все здесь в любимых ею серо-голубых тонах. Надо понимать, успела послать кого-то домой с четкой инструкцией, что и как следует подготовить для… гостя? Он кривится, чтобы не улыбнуться. Конечно, комнату готовили быстро, но следов поспешности он не находит, как ни старается.
– Тебе нравится? – с небывалой робостью спрашивает Хлоя. – Ну хоть немножечко? Ты можешь переделать все по своему вкусу…
И все-таки случилось что-то плохое. Она должна радоваться встрече с домом, шуметь, тормошить его, настойчиво требовать восторгов, а не мямлить и не… заискивать? Да что, демоны их всех побери, происходит?!
– Немедленно рассказывай, что натворила, – говорит он. И едва узнает свой голос. И дело тут не только в долгом молчании. Младший из пятерых братьев и самый, по мнению отца, бестолковый, он никогда и ни к кому не обращался тоном старшего… разве что к мальчишке, которого Хлоя зовет Тимом.
– Ти-им… – она закрывает лицо руками.
– Ты реветь будешь или говорить?
Она вздрагивает от окрика, и он чувствует себя виноватым, но каяться не торопится – пусть сперва расскажет.
– Я обещала, что не буду тебе врать, – сбивчиво бормочет она в ладони. – И я не хотела, честно-честно, не хотела.
– Говори нормально! Я еле понимаю, чего ты там скулишь!
Хлоя поднимает голову, но отворачивается. Она старается, очень старается говорить внятно, но всхлипывает и всхлипывает.
– Все м-мы тогда думали… что Тим ск-коро выздоровеет… Дядя Мик – очень хороший врач, и тетушка так старалась. А ему… становилось все хуже… и хуже. Он продолжал отказываться от еды… слабел, начал задыхаться, кашлял жутко… все чаще в б-беспамятство впадал. Д-дяде Мику иногда удавалось водички ему дать… да и то только когда он не очень соображал, что п-происходит. Я уж думала… п-позвать тебя к нему… может, тебе удалось бы… его убедить. И вот захожу… а он б-бредит… и говорит что-то… кошмарное… Я сначала п-подумала – ему просто видится что-то… И все ж потихоньку порасспросила матросов… Тим видел такое… после чего не хочет жить… Понимаешь?
– Нет, – сквозь зубы выдыхает он. – Продолжай.
– Это я уговорила дядю Мика, чтоб он т-тебя не звал. Я испугалась, что Тим тебе расскажет и с тобой случится то же, что с ним. Я ведь видела, к-какой ты был… Я старалась что-нибудь п-придумать… А сегодня подслушала разговор дяди Мика с дядюшкой – д-дядя Мик сказал: хорошо, что хотя бы одного спасли. Мы ведь не можем сдаться, правда, Лео? – крутанувшись на каблуках, смотрит ему прямо в лицо, взгляд шальной. – Ты мне поможешь?
– Что он увидел? – вопрос – как удар наотмашь.
Хлоя снова вздрагивает, сжимает в руках свою серебристую пелеринку, но глаза не прячет.
– Я боюсь, что ты меня возненавидишь.
– Нашла чего бояться, – он скрещивает руки на груди. – Я тебя и так ненавижу.
– Но ты поможешь спасти Тима?
Он молчит. Снова молчит. Потому что снова в смятении, хоть и старается виду не подавать.
– Пойдем, – просит она. – Мне кажется, он начинает думать, что мы… что тебя уже нет.

Uksus M
Администратор
Uksus M
Администратор
Возраст: 60
Репутация: 21407 (+21479/−72)
Лояльность: 1527 (+1527/−0)
Сообщения: 11676
Зарегистрирован: 20.11.2010
С нами: 13 лет 4 месяца
Имя: Сергей
Откуда: СПб
Отправить личное сообщение Сайт

#13 Uksus » 10.08.2022, 10:12

Цинни писал(а):Почему, ну почему она всегда находит правильные слова?

Лучше бы ?!
Да, я зануда, я знаю...

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#14 Цинни » 11.08.2022, 09:11

Идти совсем недалеко – девчонка отворяет соседнюю дверь.
В комнате сумеречно – на окнах плотные гардины. Едкий лекарственный запах. Бородатый доктор покачивается в кресле-качалке, но не умиротворенно, а будто бы в тяжелых раздумьях. Встает им навстречу, что-то шепчет Хлое.
– Он плохо перенес дорогу, – тоже шепотом переводит она – Но сейчас в сознании. Подойди к нему, Лео.
Он впервые видит того, с кем говорил, прежде чем надолго замолчать. Мальчишка – его ровесник – темноволос, как и полагается Сыну Дракона. А глаза светлые и кожа не такая смуглая, как у него самого. И дело не только в болезненной бледности: наверняка полукровка, сын знатного человека от наложницы. Не каждый, далеко не каждый может позволить себе белую рабыню, это роскошь.
– Я знаю, кто ты, – говорит мальчишка. Видно, что каждое слово дается ему с немалым усилием, дышит тяжело, на лбу испарина, губы пересохли до кровавых трещин. – Слушай меня. Слушай внимательно и запоминай. Тогда я боялся, что мы одни, что поражение окончательное. – Взгляд лихорадочный, чуть ли не безумный. – Нет! Дети Дракона будут сражаться. Уже сражаются. Зря я сомневался… Ты не должен был умереть, не узнав… – Замолкает, жадно глотает воздух. Надо бы дать ему воды… но он ведь не поймет… точнее, поймет, что его предали. – Я был на палубе, когда они уходили. Они долго решали, где меня разместить… заботу выказывали, – он криво усмехается. – Я достаточно знаю их язык.
Ага! Нетрудно догадаться, в кого ты такой светлоглазый.
– На выходе из бухты их атаковал наш корабль. Один! Один против целой эскадры!
Теперь дыхание перехватывает не у одного – у обоих.
– Дальше! Что дальше?!
– Он и сделать-то успел пару залпов. Его тут же потопили. Но кто-то ведь не сдался, не признал позорного мира! Вот это настоящая воля Дракона. Мы тоже должны…
Мальчишка приподнимается, хватает его за руку – ладонь такая, что обжечься можно.
Между ними вклинивается бородач, склоняется над больным.
– Лео, постарайся его успокоить, – Хлоя тоже пытается дотронуться до его руки, но он брезгливо отшатывается.
– Да подавись ты этой кличкой, тупая тварь!
Выходит, не оборачиваясь. И успевает захлопнуть дверь отведенной ему комнаты перед ее носом. Он больше не позволит им играть в милосердие и сопереживание. Его приговорили люди одной с ним крови – и если у этих какие-то свои резоны или попросту отваги не хватает – он сам. Сам исполнит волю Дракона.
Под руку попадается медный письменный прибор. Оконное стекло вдребезги, он инстинктивно отстраняется, защищаясь от осколков, – и едва не спотыкается: за его спиной стоит Хлоя.
– Там, за шкафом, – дверь в комнату Тима, – поясняет она – наверное, вид у него ошарашенный.
Переводит взгляд на окно, выдыхает:
– Если бы я думала, что ты собираешься сбежать, я была бы счастлива. Это была бы твоя воля. Не убился бы, здесь не так уж высоко. Но ты ведь пытаешься исполнить волю этого вашего Дракона? – как ни тих голос, злость слышится отчетливо. – Руки себе отрубить не можешь, значит вены вскроешь? Во имя Дракона? Слышала я эти ваши сказки, что мы людям руки рубим…
Он изо всех сил стискивает пальцами подставку прибора.
– Что, хочешь ударить? – с удивительным – непритворным! – хладнокровием спрашивает девчонка. – Молодец. А я уж испугалась, что слабоумие передается, как корь, только намного быстрее.
Оттирает его от окна. Смотрит снизу вверх, а кажется, что – наоборот.
– Вы что, действительно не понимаете, что они погибли в бою? Как по мне, тоже дурость учинили, пошли на верную смерть без шанса прихватить с собой хотя бы одного врага. Я думала, Тим напуган тем, что видел… этой бессмысленностью. Так нет же ж – они для него пример! – шумно выдыхает сквозь зубы. И до него вдруг доходит: она не боится потому, что в ярости. – Ладно, пускай они герои. А вы кто? Вас отдали в наши руки, вот и все, – и не как часть контрибуции, а как что-то не имеющее ни малейшей ценности. Чтобы мы не гневались, не думали, что это была осознанная провокация, дабы сорвать подписание мирного договора. Ну что ты на меня таращишься? Я еще и не такое знаю. Я племянница министра иностранных дел. А он – младший брат царствующего монарха. Соображаешь, кто я? Что, принцессы такими не бывают? И тем не менее мой отец был принцем крови и престолонаследником. Даю тебе пару минут, чтобы осознал и проникся.
Она смотрит на него долгим-долгим испытующим взглядом – и ему почему-то трудно вынести этот взгляд. Но удается.
– Не можешь ударить? – Он и представить себе не мог, что она может так улыбаться… лучше бы он не видел этой улыбки. – Не готов убивать? Ну так и оставайся жертвой, а не героем.
Поворачивается к окну, дотрагивается пальцами до едва держащегося в раме осколка – он летит вниз и со звоном разбивается о землю. Странно, что до сих пор никто не примчался, не устроил переполох. Даже доктор, а ведь он вряд ли ушел, сидит себе посиживает за стенкой и не торопится никого спасать. Может, они ему осточертели – и упрямый пленник, и чокнутая девчонка, и он спит и видит, как бы избавиться от обоих? – он ухмыляется.
Чокнутая глядит на него, как на помешанного.
– Мне вас жалко. Но Тима я все-таки немножечко уважаю – у него уже нет сил сопротивляться, совсем нет, но он не унижает себя истерическими выходками. А тебя – просто жалко. Тебе, конечно, плевать, что о тебе думает тупая тварь, но она обещала быть полезной. А потому у тебя есть шанс умереть героем. Пойдем… если не трусишь.
Он шагает за ней по длиннющему коридору, спускается по лестнице – не той, парадной, а узкой, едва освещенной – оконце под потолком, как в тюремной камере. И ему кажется, что он готов ко всему, теперь уж точно готов.

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#15 Цинни » 12.08.2022, 07:51

Еще одна лестница, не иначе как в подвал. Решетчатые воротца с навесным замком (разумеется, у девчонки есть ключ). Металлическая дверца – девчонка наощупь находит замочную скважину, ругаясь вполголоса. Входит первой, зажигает один за другим газовые рожки – не меньше дюжины.
Мрачное подземелье? Ничуть не бывало! Ни дать ни взять – зал для торжественных приемов: с нарядной – именно нарядной! – каменной кладкой, камень – не серый, а тоже розоватый. С большим камином, понизу забранным решеткой – вроде как игрушечные копья на стойке, с часами – циферблат поддерживают, ну надо же, два дракона. С гобеленами, мягкими креслами… и оружием, оружием, оружием. Арбалеты, ружья, револьверы – сказочное богатство в глазах мальчишки. В этот момент он чувствует себя мальчишкой, которого привели в сокровищницу. Вдоль другой стены – подставки с кинжалами, короткими мечами, рапирами. Его взгляд невольно останавливается на топоре.
– Извини, топор есть, но ни плахи, ни палача. – Девчонка как всегда наблюдательна. – Могу предложить кое-что получше. – Непринужденным, почти изящным движением вытаскивает из подставки две шпаги. – Забрать с собой врага. В бою. – Сбрасывает туфли и делает шаг к нему. – Может быть, и до твоих весть дойдет. Об этом же в газетах напишут, наверняка напишут, тут есть и кому поплакать, и кому порадоваться, да и вообще событие такое, которое скрывать смысла нет, его ого-го как использовать можно. А наши газеты, будь уверен, читают не только у нас. Станешь символом сопротивления злобным пришельцам с запада.
– Побив тебя? Не смеши.
Готов ко всему? Как бы не так!
– Не побив. Убив особу королевской крови, – невозмутимо уточняет она, – которая к тому же неплохо управляется с этой штукой, – она салютует ему шпагой, на мгновение – только на короткое мгновение – становясь прежней дурашливой Хлоей.
Он демонстративно поворачивается к ней спиной.
– Тим не стал бы колебаться, выпади ему такой шанс. И да, разве справедливо, что все шансы до единого достаются тебе? Он ведь не виноват, что ему повезло меньше. Не пора засунуть куда подальше свою гордыню и побороться за вас обоих? Тебе – почти гарантированная слава, ему – легкая смерть. Ты ведь сегодня сам увидел – он обречен, а мучиться может еще долго.
Она обегает его и снова встает лицом к лицу.
– И не зыркай по сторонам, ничего ты с собой сделать не успеешь. Самоубийца из тебя не очень – практики маловато, наверное, и за порогом с полдюжины крепких слуг, а люди у моего дядюшки отменной выучки. Я крикну – они ворвутся и тебя скрутят. И все начнется сначала. Не знаю, как ты, а я устала.
– Зачем ты это делаешь? – вопреки его воле, вопрос звучит жалобно.
– Я и так сказала больше, чем надо. – Она кладет шпагу к его ногам.
Лет пять назад он лихо рубился с приятелями на палках – до шишек и царапин. Потом почувствовал себя взрослым и забросил детское развлечение. Но настоящего оружия сроду в руках не держал. К тому же сейчас его больше заботит не как половчее атаковать, а как не ранить. И это выматывает. А она… ловкая обезьянка, хоть силенок у нее и маловато. Откровенно потешается над его неуклюжестью, парирует по-шутовски, но – он видит – готова продолжать, пока они оба не упадут замертво… и вдруг его неумелый выпад достигает нежеланной цели. У нее на запястье проступает кровь.
– Делаешь успехи, – смеется она. – Год-другой тренировок – и, пожалуй, действительно сможешь меня укокошить. А пока – следи за рукой! – И проводит острием шпаги по кисти его руки, оставляя неглубокий, но ощутимый порез. – Попробуешь проделать то же самое? Только, предупреждаю, я буду защищаться.
– К демонам! – он швыряет дурацкую железяку в угол. Девчонка неожиданно следует его примеру и идет к ближайшему креслу. И опускается на пол, привалившись спиной к подлокотнику. Он садится рядом.
Тихо, как в каменном мешке, но светло и тепло.
– Не уходи… никуда… – несмело просит Хлоя.
– Да куда мне идти, – он вздыхает. Он понимает, чего она боится. Он больше не попытается сбежать – никаким способом.
– Я хочу, чтобы больше ни с кем никогда не случилось такой беды. Понятия не имею, что мы можем сделать, но ведь вместе что-нибудь придумаем, правда?
– Постараемся.
– И давай пообещаем, что больше никогда не выйдем друг против друга с оружием. Я обещаю – никогда.
– Да разве ж я…
– Лео… – тихо, просительно.
Сейчас не время спорить. Он не хочет спорить.
– Обещаю.
– Вот так сразу? А если кто-то из нас – я, или Рик, или мой дядя – захочет воспользоваться тобой, чтобы ославить твоих сородичей детоубийцами?
– Ты не захочешь. И им не позволишь. Или хотя бы вовремя меня предупредишь. А если и нет – я что, дурак – на девчонке зло срывать? – Он легонько щелкает ее по носу. – Прекрати прикидываться. И да – больше никогда мне не ври. За дверью никого не было и нет.
– Чуток не додумал. – Она улыбается. – Да, дюжины слуг нет. Но здесь ты всегда на виду, даже если сам никого не видишь. Скоро поймешь. Ты же умный. Когда не придуриваешься.
– Еще полслова – и я потребую реванша, – подначивает он. – На тренировочном.
– Подожди. – Она подается вперед и дотрагивается до его руки запястьем. Кровь еще не запеклась, рана у девчонки глубже, чем ему сперва показалось. Рана к ране… что она делает? – Кровью клянусь быть тебе сестрой, пока жива.
– Кровью клянусь быть тебе братом, пока жив, – без колебаний отвечает он. Неожиданно для себя. Но он хочет это сказать… а кто ему запретит?
– Тебе совсем не обязательно… – смутившись, начинает она.
– Испугалась? – Он перехватывает ее руку. – У нас не принято отказываться от клятвы на крови. Короче, раньше надо было думать, а теперь не выйдет так просто от меня отделаться…
– Э-эй! – Она упирается лбом в его плечо, будто бодает. – Я всегда мечтала о таком брате, как ты. В конце концов, в этом доме слишком скучно. Пора перевернуть все вверх дном, поставить на уши, а заодно и привидений здешних повеселить! А мне одной не под силу – дом такой большой, а я такая маленькая. – И добавляет очень серьезно: – Только сначала нужно вытащить Тима. Ты притворялся, что меня ненавидишь, а он – не притворяется. – Всхлипывает.
– И вправду маленькая, – смеется Лео, встает и подает ей руку. – Пойдем вытаскивать.

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#16 Цинни » 13.08.2022, 08:54

Глава 4
Эта комната – новая камера смертника. Да, совсем не похожая на прежнюю. Есть свет – тусклый, холодный, едва-едва пробивающийся сквозь шторы болотного цвета. Есть звуки – чужие, невнятные, издалека. Есть кровать с чистым бельем. Подобие жизни. Но отсюда не выйти. Никогда. Так не все ли равно, что тут есть и чего нет?
Сколько ни повторяет он себе это «никогда», желание жить не уходит даже в моменты удушья. Он боится, что однажды совсем не сможет дышать. И не знает, как запретить себе бояться. А ведь не должен цепляться за жизнь – это недостойно и просто глупо. Ясно же, что ему не выжить.
Доктор и сменяющая его женщина терпеливы и добры. Кажется, искренне. Он не уверен, потому что никто прежде так с ним не обращался. Они ни на минуту не оставляют его в одиночестве. Думают, что он не понимает их языка, и день изо дня изобретают способы сообщить: тебе ничего не угрожает. Еще на корабле ему дважды об этом прямо сказали: в первый раз какой-то мужчина, которого он видел как сквозь туман, во второй – вертлявая девчонка, смотреть на которую ужасно не хотелось, все и так кружилось перед глазами, не хватало только ее беготни и суетливости. Дважды сказали – ну и угомонились бы. Но им этого мало. Чего они хотят? Рассчитывают приручить? Опять же – зачем? Если это для них развлечение, игра, то они заигрались. Доктор день за днем пытается «пробиться к его сознанию», гримасничая и жестикулируя, а женщина называет «бедным мальчиком», норовит погладить по волосам (у него нет сил дать отпор, но она что-то чувствует, так и замирает с поднятой рукой) и повторяет: «Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо». Они постоянно хлопочут над ним, доктор приносит все новые и новые порошки и микстуры – и не успокаивается, пока не впихнет их, женщина – все новые и новые кушанья, всякие бульоны, но ей провернуть трюк доктора не удается.
А еще она поет. Мелодии незнакомые, простые и тягучие, но красивые. И голос у нее – будто сам по себе инструмент. Поет для него. И порой он невольно откликается (только мысленно, но откликается!) и поддается соблазну поверить… Значит, им удалось и его втянуть в игру? Приходится напоминать себе: этот заботливый бородач – корабельный врач на вражеском флагмане, а ласковая женщина – жена одного из министров, принимавших капитуляцию. Приходится напоминать: не время и не место проявлять то, что отец называл «бабьей впечатлительностью» и «проклятым мягкосердечием». Напоминать о героях, погибших на его глазах. Напоминать слова товарища по несчастью: «Чтоб молчал, будто тебе язык вырвали» и единственную прощальную фразу отца: «Ты никогда не умел вести себя достойно, так хоть умри, не опозорив мой род». Если бы не все это, ему не удалось бы вытерпеть жажду – она мучительнее страха смерти. Они ухитряются вливать в него воду и лекарства, когда он на грани сознания, а может, и тогда, когда в беспамятстве. Но этого недостаточно, горло будто огнем опалено, и слез тоже давно нет… отец гордился бы им? Вот бы знать, что – да. Может быть, тогда он смог бы не бояться. И умереть как подобает. Забрав с собой хотя бы одного из них.
Пару дней как дышать стало легче, лихорадит меньше, и он почти не кашляет – их снадобья все-таки действуют? «Если они спасут меня помимо моей воли – мне можно будет жить?» В детской сказке, которую много лет назад рассказывала ему мать, мальчик переложил свою ношу на других – и за это его наказала сама судьба. Как наказала? Кто были эти другие – друзья или враги? И чем все закончилось? Он силится вспомнить – но вспоминается только: «Если ты заставил кого-то взять твою ношу, у судьбы найдется для тебя ноша втрое тяжелее».
Он не любил ее сказки. А ее-то саму – любил?
… – Если он продолжит в том же духе, мы не сможем его спасти. Вы же видите, госпожа…
– Доктор, он ведь ребенок, обычный ребенок! Ребенок, которого предали самым чудовищным образом. Неужели мы, все мы, не сумеем помочь ему?
– Скажите мне, госпожа, а вы когда-нибудь сталкивались с таким упрямством и такой силой? И не у детей, а у взрослых? Только в бреду и признается, как ему больно и жутко – когда Хлоя перевела, что он говорит, я был шокирован. Я уж, грешным делом, думал, что у него страх напрочь отбит… что он вообще не в себе. Кхе-кхе… извините, госпожа.
Хлоя. И здесь – она. Девчонка, одно упоминание которой уже доводит его до бешенства. Наглая, громкоголосая маленькая дрянь, позволяющая себе свысока говорить со старшими и лезть в их дела. Похоже, привыкла, что всех это умиляет… что все ей прощается! Верно о них говорят – цивилизованные дикари. И худшая из дикарей – она. Постоянно в сером, кожа бледная до синевы, и глаза… глаза такие же, как у него… уродство! Еще и смотрит, смотрит в упор, так не то что люди – животные не делают. По ее вине эти доброхоты узнали, что ему страшно. Она отняла у него последнее – возможность выполнить приказ отца. Отец… Только отец может давать и отбирать имя, только отец и государь могут распоряжаться жизнью и смертью. Так его учили. А она и это право пытается присвоить… Эти люди привыкли присваивать себе то, что им не принадлежит.
– Гляжу на наших мальчишек и не понимаю, как мы добились заключения мирного договора всего лишь на второй год войны. Храбрость и фанатичная преданность в чести у их народа, я это знал, но мне и в голову не приходило, что они способны на подобное. И если бы их император и его окружение тоже были готовы идти до конца, мы получили бы не договор на выгодных нам условиях, а обезлюдевшую пустыню, потеряв при этом тысячи и тысячи своих людей. Вероятно, кого-нибудь такое развитие событий устроило. Но, льщу себя надеждой, я здравомыслящий человек. И, по моему рассуждению, мальчишки, похожие на этих, гибнуть не должны, в какой бы стране они ни родились. Иначе все мы рискуем однажды проснуться в мире, который будет куда хуже нынешнего. Низко кланяюсь вашему супругу – его таланты поразительны, он в который раз спасает нас от бессмысленного кровопролития… Я не утомил вас своими разглагольствованиями, госпожа?
– Что вы, доктор. Я внимательно слушаю, а вовсе не витаю в облаках, как вам, должно быть, показалось. Слушаю – и думаю, чем помочь нашим мальчикам…
Отец, слышали бы вы! Враг оценил, а вы – оценили бы?
Нет! Думать так – непозволительно, иначе станешь предателем… уже стал, хотя ничего еще не сделал и ни слова ни сказал. Нельзя сомневаться в отце. Нельзя сомневаться в государе – как смеет этот человек рассуждать о нем в таком тоне? Разве право победителя – это право на низость?
И взволнованное «наши мальчики», от которого у него дрогнуло сердце – сердце сына рабыни, а не сына воина, – на самом-то деле ничуть не лучше, чем кличка «Тим», придуманная девчонкой.
Помогать собрались?! Ничего у вас не выйдет! Одного вы уже потеряли, он отважный, он не будет медлить. И если второй слабее, это не значит, что вы его получите.
Он собирается с силами и садится в кровати. И, не дав опомниться этим двоим – вон как вытаращились, – отталкивается и встает. На то, чтобы сделать хотя бы шаг, сил уже не хватает. Последнее, что он слышит, – звон бьющегося стекла. Последнее, о чем успевает подумать: жаль, что они не посмели назвать друг другу своих имен.
… – Хватит прикидываться, я ж вижу – ты опамятовался. А мне с тобой поговорить надо, ну просто до зарезу.

Uksus M
Администратор
Uksus M
Администратор
Возраст: 60
Репутация: 21407 (+21479/−72)
Лояльность: 1527 (+1527/−0)
Сообщения: 11676
Зарегистрирован: 20.11.2010
С нами: 13 лет 4 месяца
Имя: Сергей
Откуда: СПб
Отправить личное сообщение Сайт

#17 Uksus » 13.08.2022, 09:12

Цинни писал(а):хотя ничего еще не сделал и ни слова ни сказал.

НЕ.
Да, я зануда, я знаю...

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#18 Цинни » 14.08.2022, 09:21

Открывать глаза трудно, как никогда. Но нужно убедиться.
– Ты чего? Да не призрак я, не призрак. – Тот, в чьей смерти он был уверен, скалится с видом превосходства. – И да, они убрались. Хотя все равно по-нашему не разумеют, но без них как-то дышится легче, а?
Он пытается заговорить, но не может. Глаза закрываются сами собой. Он ничтожен? – ну и пусть.
– А ну-ка пей, – властная рука рывком заставляет его приподняться. – Знахарь тутошний какое-то пойло оставил и втолковал на пальцах – дескать, надо тебя этой бурдой накачать, а то конец тебе, никакой шаман не воскресит.
Он закусывает губы.
– Ты что, не уразумел: мне надо с тобой поговорить! А как, если ты языком не ворочаешь? Пей, пока они не приперлись, и ладно если они, а вдруг кто похуже, в смысле, по-человечески понимающий?
Он уже колеблется, а следующая фраза окончательно ломает его сопротивление:
– Ты ведь хочешь знать, почему я жив? Или уже записал меня в предатели?
Он пьет, и захлебывается, и кашляет. Но голос действительно возвращается.
– Там… – показывает глазами на дверь, в которую – он видел – юркнула девчонка.
– Никого там нет. Это моя комната. Ну, то есть гостиная, в которую попасть можно только из комнаты, или из твоей, или из моей. И перед тем, как сюда идти, я все проверил и свою дверь запер изнутри, – самодовольная улыбка. – Хотя шуметь нам все равно не резон, так что навостри уши. – И продолжает, понизив голос: – Ты вот крепко запомнил, чего я тебе в тюряге наговорил, так? А мозгов, чтоб оглядеться и подумать, нету, что ли? Тогда мы были смертниками, и кто ж знал, что эти – рохли мягкотелые. Как они, такие вот, наших побили – другой вопрос.
– Предательство?
– Ага, все ж работают мозги-то! Бери, – движением фокусника извлекает откуда-то пирожок. – Ешь, а то опять откажут мозги-то.
– Нет. – Его снова начинает бить озноб. – Ты что, не помнишь: «Тот, кто ест хлеб врага, – враг и раб». Так заповедовал Дракон.
– Тебе сколько лет?
К чему это он?
– Ты говоришь о Драконе как о божестве. А он всего лишь символ.
Возомнил себя знатоком? Смешно.
– Все мы вместе – от государя до самого слабого из тех, кто способен держать оружие, – и есть Дракон. Этому тебя не учили? Да не зыркай ты на меня так, дырку прожжешь… А ладно, зыркай, хоть видно, что ожил чуть. Все я понимаю… а ты, как погляжу, не очень. Тот, кто продается за подачки, – враг и раб. А брать у врага – почему бы и нет? И на войне добычу берут – и не всегда отнимают, много кто сам отдает, чтобы только откупиться. Если бы ты ворвался в чужой город, тоже ко всему прикоснуться боялся бы? А мы с тобой, считай, во вражьем логове. И не абы в каком, а в доме министра иностранных дел, который еще и принц крови. Это мне девчонка ихняя выболтала. И еще много такого, что я уразумел: из этих окошек предателей высмотреть проще, чем с крыши нашей тайной полиции. И услышать можно столько, что у-у-у! Сообразил, как нам повезло?
Повезло? Кто-то из них двоих точно тронулся умом. Ни дома, ни имени – какое «повезло»?
– Думаешь, нет? – догадливо интересуется тот, кого приучают – неужто приучат? – к кличке Лео. – Мы могли сдохнуть да так и не узнать о предательстве. Догадываться и знать – не одно и то же, а? Теперь и вовсе удача в руки лезет, а мы, этакие фанатики-расфанатики, будем довершать расправу над собой? Не валяй дурака, и мы с тобой на пару разнюхаем, что сумеем, ну а там сообразим, как нашим передать.
От такого воодушевления ему становится тошно.
– Ты ведь знаешь, что мы никогда не сможем вернуться, – шепчет он – и равнодушно – другого и не ожидал – встречает брезгливый взгляд.
– Я сразу понял – ты только за свою шкуру и трясешься. А мне, в конце концов, плевать, вернусь я или нет. И на все плевать! Чего я еще не видел? – Переводит дух и шипит: – Ты со мной? Или решил сдохнуть ни за грош в сраном гордом одиночестве? Оно, конечно, проще. Если со мной – уговор: слушаешься меня и делаешь так, как я скажу. – И вдруг с азартом: – А давай на спор? Хочешь, я все о тебе расскажу? Если на полсловечка ошибусь – продолжай дурить, как тебе угодно, пока не сдохнешь. А если все правильно угадаю – признаешь меня командиром. Что, слабо?
– Нет, – отвечает он – и тотчас же спохватывается: зачем? Он ведь давно научился не попадаться на такие уловки – и вот… Но отступать поздно.
– Твой отец – Страж Дракона, – без промедления, уверенно. – И не из простых.
И повелительно:
– Ну?
Или все-таки не отвечать? Пусть презирает, невелика печаль.
– Тебе велели никому и никогда не рассказывать, кем ты был. Так ты ведь и не рассказываешь. Рассказываю я – и все грехи на мне, так ты-то чего дергаешься? От тебя – только «да» или «нет». Что, и этого боишься? Зуб даю – твой отец стыдился сына-слабака.
Он отводит взгляд. И это само по себе ответ, он знает.
– А мать – из тутошних. Об этом, небось, и не думал никто, знали и знали, ты ж все равно законный, раз отец тебя в семью принял, но ты волей-неволей сам всем напоминал. – Каждое слово – удар, точный и безжалостный. – Небось, думаешь, родись ты не от наложницы, все иначе было бы? Как бы не так. Сам себя так поставил. Дома тоже глазки прятал и только изредка взбрыкивал – типа всем докажу, какой я герой, так?
«А ты-то сам – никому и ничего не доказывал?» – мысленно огрызается он. Но гнев не настолько силен, чтобы давать ему волю. Может, и это примета слабака?
– Вляпался ты из-за песенки. И вроде проговорился тогда, в тюряге, что сам написал ее. Если б только спел, где не надо, так и сказал бы. Нотной грамоте обучен? Я не ахти как много знаю про Стражей Дракона, я ж не из Верхнего города, и мой отец, хоть и при каких-никаких чинах, в сравнении с твоим мелкая сошка. Но что это за Страж, который нанимает сыну учителя музыки? По всему выходит, учитель ходил к твоей сестре или еще какой родственнице, а ты поднахватался… посмешище! Ну чего, хватит с тебя?
«Хватит!» – снова накатывает дурнота, и он закрывает глаза.
– Все верно рассказал?
– Да.
Пусть подавится!
– Ага! – Мучитель не скрывает торжества. – Значит, слушай меня. Перво-наперво ты должен на ноги подняться, а то толку с тебя нуль. Усаживайся давай. И жри. Не прикидывайся, что совсем обессилел.
Он не шевелится, дышит в полвздоха. Озноб сменяется жаром. Отец называл его ущербным – так и есть. Он готов был довериться врагам, а сейчас готов возненавидеть единственного союзника.
– Жри, я сказал! – В его лицо впечатывается тот самый пирожок – и в ту же секунду шмякается о стену над головой самозваного командира.
Никогда бы раньше не подумал, что вцепиться в глотку врага – такая сумасшедшая радость. Как будто все черное, что копилось и копилось, выплеснулось разом – и он увидел: утверждать свою власть куда проще, чем сдерживаться. Ни в одной из прежних многочисленных драк он не стремился уничтожить противника. Никого не покалечить и не дать покалечить себя – так было раньше… в конце концов, братья – ну какие они враги? Так положено, для старшего младший – живая игрушка, пока не научится давать отпор, да и отец говорил – без этого никак характер не закалить. Ему очень хотелось стать сильным. Но он никогда не хотел свернуть шею… врагу. Врагу! Если бы для этого достаточно было одной ненависти!
– Ну довольно, прекрати, – беззлобно говорит победитель.
Как будто бы у него есть выбор! Силы ушли так же внезапно, как появились. Он распластан на полу, он чувствует себя раздавленным насекомым… и униженным, как никогда. Протянутая рука – очередная издевка. Он поднимается сам – и с ожесточением двигает недруга локтем в живот. Нефиг маячить за плечом!
Тот смеется.
– А ты молодчага. Я знал, что ты твердолобый, и все ж тебя недооценил.
Он едва разбирает слова: главная цель – добраться до кровати. Садится. И жадно пьет сладковатую, похожую на микстуру воду. Ему действительно нужны силы. Чтобы в следующий раз справиться.
– И теперь я знаю, что на тебя можно положиться, не сдрейфишь. – Презрение? Снисходительность? Их нет как нет. Как будто бы теперь вообще другой человек говорит. – Звать-то тебя как?
– Слабаком. – А вот в нем ненависть ничуть не угасла.
– Нужно ж было как-то в чувство тебя привести.
– Да пошел ты!..
Тирада в полдюжины слов, произнесенных на едином дыхании, – предел его нынешних возможностей… теперь уже точно – предел. Приступ кашля скручивает надолго, на глаза наворачиваются слезы.
– А я думал, дети из благородных семейств так не выражаются. Не умеют. Боятся, что от папочек влетит. Продолжаешь удивлять. – Похоже, провокатор развлекается вовсю. – Только опять не кидайся, выздоровей сначала. Драка не на равных – не по мне. И, хоть воспитание у меня так себе, я ж не из ваших, не из бла-агородных, но обращаться к человеку «эй ты» все ж таки не приучен. Меня можешь звать Лео.
– Жрать у них из рук, да еще и отзываться на придуманные ими клички – это не слишком?
– Нет, не слишком. Если мы хотим чего-то добиться, нам придется привыкнуть, – впервые простецкая болтовня сменяется четкими, рублеными фразами. – Я скорей умру, чем буду стелиться перед ними. Но этого и не требуется – заподозрят еще что-нибудь. Наше дело – обживаться, присматриваться… и не делать глупостей. Как думаешь, у тебя получится? Ладно, не отвечай. И хотя бы не морщись, когда тебя называют Тимом… и жрать не забывай, – Лео сбивается на свою обычную речь, – а то дождешься, что они и вправду с ложечки тебя кормить начнут. Представь – эта маленькая обезьянка с ложкой! Бр-р-р!.. И еще…
Договорить он не успевает: в комнату величаво вплывает хозяйка с неизменным кошаком, следом за ней с притворно смиренным видом семенит та самая «маленькая обезьянка».
– Что такое, мальчики? – беспокоится женщина. – Слуги сказали, что слышали шум. Им запрещено сюда входить, чтобы вас не беспокоить, но они позвали меня…
– Что у вас стряслось? – вольно переводит девчонка, переводя взгляд с одного на другого – и они тоже невольно переглядываются. Лео едва заметно качает головой.
– Вы что, сцепились? – добавляет она уже от себя. – Ну, так и есть. Я многое пропустила, в следующий раз потрудитесь предупреждать заранее. – Заговорщически подмигивает и водворяет на место опрокинутый стул. – Ничего страшного, тетенька, стул упал.
Один понимает слова, но недоумевает: зачем она врет? Другой слов не понимает, но ему и не требуется никаких объяснений.
– Главное, что все в порядке, – говорит хозяйка. Но на ее лице тень сомнения.
А горе-переводчица оборачивается к виновникам происшествия и недовольно хмурит бровки:
– Я сказала тетеньке, что мальчишки всегда дерутся. А она ответила, что придумает вам наказание. Будете знать, как лишать маленькую бедную девочку развлечений…

Цинни F
Автор темы, Новичок
Аватара
Цинни F
Автор темы, Новичок
Возраст: 44
Репутация: 229 (+229/−0)
Лояльность: 43 (+43/−0)
Сообщения: 146
Зарегистрирован: 13.03.2015
С нами: 9 лет
Имя: Леся
Откуда: Орёл
Отправить личное сообщение Skype

#19 Цинни » 15.08.2022, 09:34

…Он сидит у окна – рама без стекол, – подставив лицо прохладному ветерку с цветочным ароматом. Хоть что-то радует в этой проклятой стране. Можно всю ночь так вот медитировать на расплывчатые очертания сада – и чувствовать, что живешь. Не счастливый, не несчастный, просто – живой, разве этого мало?
Мало!
Вымотался до потери соображения, а сна ни в одном глазу.
В дверь скребутся.
– Ну и сколько можно тебя ждать? – ворчливо спрашивает он, не сомневаясь, что за дверью Хлоя.
– Извини, у дяди были важные гости, – она опечалена и не хочет этого скрывать. Укладывает на кровать мягкий плед. И голос мягкий, вкрадчивый. – Вот, если замерзнешь. Все-таки у нас холоднее.
– Неприятности?
– Нет. Сейчас никакие гости не ко времени. – Неторопливо зажигает свечи в паре старомодных канделябров, пальцы заметно подрагивают. Почему свечи? По стенам аж три газовых рожка. А ведь и вправду – так уютней. – Как рука?
– Да вроде ничего.
– Дай посмотрю.
Разматывает повязку, заново перебинтовывает.
– Все хорошо. Подразболталось немножко, я поправила. – Вздыхает, будто всхлипывает, но не тяжело, а как успокаивающийся после долгих рыданий ребенок. – Я не верила, что у тебя получится.
– А я до сих пор не верю, что получилось, – с неохотой признается он. – Он боится предать. И боится, что его предадут. И не знает, что я уже предал. И его в том числе.
– Ты его спас… И ты не…
– Замолчи! – приказывает он. – Что ты можешь знать?
– Ничего, – Хлоя опускает голову, она снова не похожа на себя. – Но я очень хотела бы знать. Если захочешь объяснить… а и не захочешь – я все равно в нас верю. Ничего не знаю, а верю. А ты – нет. Ты мне – ну ни капельки.
– Дура мелкая! – вскипает он. – Не верил бы – фиг бы ты из меня хоть слово вытянула. Прекращай реветь, я сопли утирать не умею. Я сказал – ты услышала, и этого достаточно. Все, уматывай… Стоп! Кто с ним остался?
– С Тимом? Доктор. И если все будет так, как сейчас, то завтра и сиделка может подменять, он так сказал, – быстро-быстро просительно лопочет девчонка, – у нас тетя Фло, тетушкина камеристка, все на свете умеет…
– Да не давись ты словами, я особо-то и не злюсь, – ворчливо признается он. – Кстати, это не я его вытянул, а ты. Я повторил с ним тот же трюк, что ты проделала со мной. Разве что, – ухмыляется, – у меня лучше получилось. А ты маленькая еще.

Uksus M
Администратор
Uksus M
Администратор
Возраст: 60
Репутация: 21407 (+21479/−72)
Лояльность: 1527 (+1527/−0)
Сообщения: 11676
Зарегистрирован: 20.11.2010
С нами: 13 лет 4 месяца
Имя: Сергей
Откуда: СПб
Отправить личное сообщение Сайт

#20 Uksus » 15.08.2022, 12:56

Цинни писал(а):Подразболталось немножко, я поправила. – Вздыхает, будто всхлипывает,

С маленькой. А перед тире - запятая.
Да, я зануда, я знаю...


Вернуться в «"Песочница"»

Кто сейчас на форуме (по активности за 5 минут)

Сейчас этот раздел просматривают: 30 гостей