Мысли, просто мысли.

[Ольгерт Иванов]

Во времена, когда трусость и страх считают проявлением мудрости, не стоит удивляться тому, что мужество и храбрость сочтут за слабоумие.

[Ольгерт Иванов]

Неправильный вопрос! Правильный - сколько кофе добавить в коньяк?

[Uksus]

Счастье — это когда проходишь мимо аптеки, потому что у тебя ничего не болит, проходишь мимо магазина, потому что у тебя всё есть. И идёшь домой, потому что тебя там ждут! anekdotov.net

[Ольгерт Иванов]

Знаете, имперский комплекс – это нормально и вполне объяснимо. Каждая страна рано или поздно оказывается в ситуации, когда её настоящее не то чтобы и хорошо, будущее туманно, но зато в прошлом она огого – альфач-доминатор, наматывающий на свой меч кишки врагов. У каждой бывшей империи этот комплекс есть, и Россия тут не одинока. Разве что у нас из-за особенностей исторического процесса ностальгируют по двум разным имперским проектам, но и тут мы не сильно выделяемся. Но есть одна страна, которая вот уже 100 лет с переменным успехом ностальгирует по империи, которой никогда не было. Речь, конечно же, о Польше – Ржечи Посполитой от можа до можа.

Спойлер

Я не буду здесь пытаться разобраться в многообразии понятий империи, а дам своё, которое объединяет самые ключевые моменты: империя – это централизованное государство с монархической формой правления, объединившее многие неродственные народы путём их завоевания и территориальной экспансии. Казалось бы, все ключевые элементы у Польши на месте. Но есть тут нюанс – Польша не удовлетворяла полностью ни одному критерию из заявленных, кроме разве что объединения разных народов. Централизация и монархия? Хе, начиная с пресечения династии Ягеллонов в 1572 году польская шляхта своего короля избирала, да ещё и выдвигала ему кучу условий. Именно шляхта продавила введение liberum veto – когда любой член Сейма мог наложить вето на его решения, а без этого ни один королевский указ силы не имел. Дела шли хорошо, пока у власти были сильные короли, способные объединить вокруг себя достаточно мощных магнатов и тем обеспечить если не покорность Сейма, то хотя бы неприменение veto. Но стоило королю чуть дать слабины, и всё рассыпалось прямо в его руках. Как так вышло?
Польша ведь удивительная страна – пока все её соседи шли по пути централизации и укрепления власти, она решила откатиться в тру феодализм. Ну не совсем вся Польша, а шляхта – землевладельцы, которые всю историю Польши выбивали себе всё больше привилегий, добившись к 16 веку того, что только шляхтич мог владеть землёй, только шляхтич мог поступать в госаппарат, только шляхтич мог занимать церковные должности и только шляхтичи заседали в сейме. И всё это взамен на постоянную воинскую готовность и способность выставить в королевское войско свои контингенты. Ага, в Польше – в эпоху пороха – главной опорой государства были люди, считавшие себя новыми восточными «рыцарями». И да, конечно, вполне ясно, из-за чего это произошло: беспокойное соседство на севере – с Тевтонским орденом, на юге – с крымчаками, на западе – с СРИ и на востоке – с собирающейся Россией давало о себе знать, но всё же для Восточной Европы это был парадокс. Причём, что характерно, почти 200 лет эта система работала успешно. Другое дело, что Польша была не готова, да и не способна, собрать регулярную армию нового типа. Хотя их «сарматские рыцари» – крылатые гусары – долгое время тащили на поле боя, но не какой-то мифической силой или скиллом, а тем, что Польша в теории могла выставить _очень_много_ таких конников: таки 10% от её населения – доморощенные рыцари, с детства готовившиеся к войне. Они одно время реально были лучшей тяжёлой конницей Европы – конечно, в эпоху, когда на поле боя уже доминировала пехота, но всё же. Осознав собственное превосходство, шляхта купается в золоте и взращивает ЧСВ, изобретает теорию, что они не грязные славяне, а наследники скифов и сарматов, чья конница била самих римлян. Лепота.
Да только в клинчи с крупнейшими державами своего времени Польша не вступала. Одно дело бить московитов, которые к тяжёлой коннице ещё не приспособились или вовсе впали в анархию и смуту; совсем другое – влетать против османов или отреформировавшейся Швеции. Внезапно выясняется, что старая феодальная система комплектования никуда не годится, что каждый магнат думает больше о защите своего куска земли, нежели государства, а потому и деньги выделять в казну не хочет, что единой армии нет, системы снабжения нет, – ничего нет. Но зато планы есть. О, матка боска, крестовый поход против татар, а там, глядишь, и против Османов. Да, огребали от них, но ведь сами смотрите – один удар и Крымское ханство рухнет, вернём Молдавию, а там и на Балканы, и в Царьград. Одни магнаты метаются кабанчиком по Варшаве да по европейским столицам, ищут деньги на поход и бьют кулаком в грудь, говоря, что Польша вот-вот отвоюет у проклятых османов всё, вообще всё Наташ, но ток денег дайте. Другие магнаты крутят у виска и говорят, что у нас на это денег нет, даже казакам заплатить, которых мы вообщет должны постоянно отмобилизованными против крымчаков держать. От такого разрыва желаний и возможностей сначала рвётся жопа у короля, потом у казаков, не получивших деньги, а потом уже у всей шляхты, так как в стране бунтуют буквально все, и в то же время на страну накидываются все соседи – шведы, русские, крымчаки. Тем временем перевалил за середину XVII век.
Еле отбились, потеряли территорию, но да фиг с ней – отвоюем. Знаете, какой главный вывод делает шляхта? Что это всё не из-за того, что они все в ходе войны передрались друг с дружкой и действовали сами по себе, а тамушт король плохой, а значит надо его ещё ограничить. И понеслась. Теперь veto накладывают, когда хотят и куда хотят, а король – он всего лишь первый среди равных, а потому терпит. И ведь главное, всё на лад пошло – армию набрали, под стенами Вены в 1683-м османов разбили. А через 20 лет поляков в одно лицо снова выносят шведы, после чего вообще перестают воспринимать Польшу как самостоятельный субъект: по её территории ходят армии, воюют, рушат всё, реквизируют жрат, а польская шляхта не может сделать ровным счётом ничего. Но зато у нас республика, всё как в том самом Риме, смотрите, у каждого богатого шляхтича теперь есть и клиенты из разорившейся шляхты, которая во всём флюродросит своему патрону. Причём это уже даже не феодализм, а нечто совсем архаичное – клиенты по степени зависимости от патрона стоят лишь чуть выше, чем крепостные и различает их лишь статус шляхтича.
И вот шведов победили – русские, конечно, но Польша же среди стран победителей?.. А нифига. С этого момента русские тупо договариваются с крупнейшими магнатами, а потом деньгой и угрозой ввода армии делают Польшу протекторатом. Причём не ради завассаливания как такового, а потому, что после победы над шведами в Польше опять появились блаженные шляхтичи бьющие пяткой в грудь и кричащие, что «польска стронг», «make от можа до можа again», «победили шведов, победим и осман/ русских/ австрийцев/ пруссаков» – нужное подчеркнуть. Европейским державам это ну вот совсем не нужно и потому Польше навязывают свою волю внешние игроки: никому не нужно усиление Польши и у всех есть потенциальные территориальные конфликты с ней. И так все 60 лет наступившего XVIII века – поляки в шизофреническом патриотично-эгоистичном угаре «не дай возвыситься другим, чтобы они не помешали возвыситься тебе» рубятся за власть в сейме или на полях сражений. А когда вся эта мышиная возня выходит из-под контроля внешних игроков, Польшу просто делят, три раза подряд, чтобы этого возмутителя спокойствия больше не было.
И, знаете, в чём ведь прикол? Польша, начиная с середины семнадцатого века, просто не могла стать великой державой – она тупо пошла не в том направлении, куда шли все остальные, шагнула обратно в средние века. Вместо централизации – автономизация, вместо сильной королевской власти – постоянно бурлящий Сейм. Ну ладно, нынешние поляки наяривают на Сейм, как на один из древнейших республиканских органов Европы. Да вот беда – он представлял единственное сословие, мощное, но имевшее явно противоположные интересы с другими сословиями, которые его не могли сбалансировать. Даже в России был опыт сословно-представительных органов, а Польше не было и, что главное, и не было нужно – шляхта была единственным значимым сословием страны, а на других плевать. Плевать шляхте было и на торговлю, и на промышленность – её интересовало лишь извлечение прибыли из своей земли, так как основной доход составляла торговля зерном с западной Европой, и сохранение своего влияния. Поэтому Польша и упустила все свои шансы на модернизацию, сумев в зачатки парламентаризма лишь за пару лет до полного её упразднения в виду ненужности великим державам.
Не(до)монархия, не(до)республика, скорее средневековая феодальная конфедерация, нежели государство, готовое вступить в эпоху пара и стали. Недоимперия, рухнувшая под грузом внутренних проблем перед моментом истины, когда она должна была доказать всем, что она таки империя, просто так и не сумевшая восстановиться. Складывается ощущение, что поляки так и не поняли, что где-то в 1500-е средние века закончились. А главной проблемой Речи Посполитой стало то, что те, кто мог что-то изменить и те, кто хотел, – были совершенно разными людьми. Мне и жалко, и не жалко одновременно Польшу, потому как эта несостоявшаяся империя – отличный пример того, что бывает, когда химера величия затмевает разум. Но пожалуйста, не говорите ничего подобного полякам, так как боль по потерянной империи не идёт ни в какое сравнение с болью по растоптанной мечте об оной.
Герасименко

[Uksus]

Если цены выросли, год нельзя считать неурожайным. anekdotov.net

[Ольгерт Иванов]

О саперах.
Мало кто знает, как эти люди ведут свою войну. Их редко показывают по телевизору.
Их основной бой идет тихо. Их бой - это бой против своих нервов, подрагивающих рук, стучащего в ушах адреналина и страха, сфокусировавшегося на кончиках пальцев.
Мало кто знает, каково это: говорить своим ребятам: "свалите метров на 50, попробую эту хрень снять"... И ребята понимающе отходят, взглядом прощаясь с тобой на всякий случай. И правда, лучше уж одного, чем всю группу.
Сложно показать​ телезрителям тот мороз по спине, когда цепляешь ногой растяжку, но умудряешься не сорвать ее, замерев в последний момент. Когда длина твоей жизни начинает измеряться не в годах, а в долях миллиметра торчащей шпильки.
Сапер - это человек, которому рады на любом опорнике, потому что "там впереди какая-то хрень стоит, мы ходить боимся. Уберете?".
Сапер - это ехидная ухмылка в ответ на вызов: "Там такое страшное минное поле, что хрен кто обезвредит".
Сапер - это когда видишь, как красиво наплел растяжек твой противник, и поневоле восхищенно щелкаешь языком.
Сапер - это когда обезвреживаешь фугас с 10 кг тротиловой смерти, руки и голова работают на автомате, а по окончанию час ловишь "отходняк" и пытаешься успокоить вырывающееся из груди сердце.
Сапер - это когда в отдельных случаях успокаиваешь себя фразой "Да зато трехсотым точно не буду. Сразу в клочья".
Сапер - это когда ты знаешь, что необезвреживаемая и неизвлекаемая по инструкциям мина на самом деле обезвреживаемая и извлекаемая. Более того - ты точно знаешь, как именно это делается и сто раз так делал.
Сапер - это когда знаешь, какой взрывчаткой лучше всего топить печку. И да, ты знаешь, что она не взорвется.
Сапер - это когда на фиг перчатки, и неважно, что зима, потому что чувствительность рук важнее.
Это когда контузия воспринимается как издержка профессии.
И еще сапер - это когда за год войны не понимаешь, почему ты до сих пор цел.
И если меня спросить, чем саперы отличаются от других военных, я отвечу.
Отличаются тем, что пойдут туда, куда другие не рискнут даже нос совать. И сделают то, что другие сделать не смогут.

[Ольгерт Иванов]

Вообще, дорогие друзья, по поводу многочисленных ретроспективных наяриваний пинцетом на мощь вероятного противника в духе:
- а чего мы не умеем так хорошо в информационную войну, как американцы?
- а чего мы не делали такой упор на беспилотники-тепловизоры, процесс мобилизации, защиту активов, диверсионные сети, шпионские сети, как американцы?
- а почему мы не покупали политиков направо и налево, как американцы?
- а почему нельзя было раньше (как американцы)?

Спойлер

И как итог: нам сейчас надо всем срочно понять и сделать «вставьте сюда нужное слово».
Есть всего один момент, который действительно нужно понять и в дальнейшем принять за аксиому, чтобы каждый день по вышеописанным поводам башкой в штопор не срываться.
Это у нормальных государств на нашей планете периоды конфликтов (в том числе горячих) сменяются периодами выстраивания дипломатических, торговых – и иногда союзнических – отношений.
Но к Соединённым Штатам всё это не относится вообще никак. Государство это довольно молодое, ему всего 246 лет и полгода, но из этого отрезка только пятнадцать лет оно не участвовало в вооружённых конфликтах.
Причём, эти пятнадцать лет не одним куском где-то прошли, а раскиданы по их истории рассыпухой, типа, войны не было в 1796-97 гг. Потом её не было в 1807-1810 гг. В 1826-1830 гг. В 1897 году. В 1935-1940 гг., ну, вы поняли. В США никогда не было миролюбивых правителей, у них просто были спонтанные и короткие передышки между замесами.
15 лет из 246 - 6,1% - вот доля истории США, когда страна не вела войн. Всё остальное время они с кем-то вооружённо боролись. То есть мы не говорим даже про экономические и культурные войны, речь идёт именно о горячих вооружённых конфликтах в разных точках планеты, в которые США ввязывались – и по большей части делали это добровольно.
Другими словами, процесс получения, обработки и внедрения военных знаний там вообще не прерывается никогда, у них не просто так военные базы по всему растыканы, и не просто так половина топовых мировых ВПК-фирм имеет американское резидентство. И бюджет их оборонный тоже не от балды кратно превосходит бюджеты ближайших конкурентов.
Для того, чтобы уметь в информационную войну, кибервойну, шпионские и диверсионные сети, экипировку, подкуп элит, бархатные революции как американцы, государство должно круглогодично со всеми воевать – и делать так на протяжении столетий. Война натурально должна быть культом, которым электорат запитывают со школьной скамьи, а затем всю жизнь выпрямляют ему извилины до перпендикулярного состояния высокобюджетными боевиками, в которых звёздно-полосатый психдиспансер воюет с советами, триадами, вьетнамцами, террористами, трансформерами, инопланетянами – вообще со всеми.
И под любым предлогом: за границы, за нефть, за права человека и демократию, за 9/11, за стиральный порошок в пробирке у Колина Пауэлла – да вообще пофиг. Они и за хохлов впрячься могут, им без разницы, кто там зигует и нацистской символикой машет, у них культ войны.
Закончатся хохлы – ну, ок, зато старое оружие утилизировали, более свежие образцы обкатали, собрали фактуру по тактике и стратегии вероятного противника, изучили ТТХ новых устройств, загрузили заказами свой ВПК, уже снова ищут, где бы это всё обкатать.
Проще говоря, это нормальные государства полагают, что война на каком-то этапе может прекратиться, что их отношения с США в каком-то виде могут нормализоваться, но Соединённые Штаты Америки – пока не поломаются - никогда не перестанут воевать со всем миром одновременно. Просто кого-то уже затянуло в горячую фазу, а кому-то это только предстоит.
В этом плане сравнивать Россию (или любую другую страну) с США и их наработками – занятие в высшей степени дебильное. То, что на планете существуют «армии мирного времени», которые в случае конфликта не встают с полпинка в колею – это не сбой чьей-то локальной матрицы. Это норма.
Потому что ни одному здоровому государству в голову прийти не может, что воевать надо всегда и везде, всё время, с кем угодно, в любой форме, захватывать, грабить, клепать оружие, придумывать новые форматы войны, обкатывать их и совершенствовать, чтобы снова воевать.
Поэтому речь тут вообще не идёт о каких-то отдельных аспектах обороноспособности, которые «срочно нужно осознать и быстро перенять». Чтобы быть как США и уметь то, что они умеют, надо практиковать войну столетиями и при любой возможности.
Повторимся, 15 лет из 246 боевых действий у них не было.
Наяривая на их наработки, которые появились не в силу особого гения, а в силу регулярной практики на протяжении двух с половиной веков, пожалуйста, не сломайте себе пинцет.

[Ольгерт Иванов]

[Кирилл]

Нет конечно , они думают о своём представлении или даже о хотелках , а не о реальности ....

[Лукич Самарский]

они думают о своём представлении

Скорее, забывают добавить само собой разумеющееся (как они полагают) и достаточное (ой ли?): "хотя бы в рамках УК".

[Ольгерт Иванов]

К вопросу о том, как опростились времена и всё измельчало. Вот в конце 40-х упал воздушный шар - и всё, Розуэлльский инцидент, теории заговора, инопланетяне, Сталин, эксперименты Менгеле с карликами, трофейные нацистские летающие тарелки! И все это на десятилетия. Сейчас упал воздушный шар - и только порнокомедия "Китайская угроза".
Уходит время титанов.

[Ольгерт Иванов]

Эрих Мария Ремарк — идеальный «хороший немец». Его биография практически безупречна на фоне захватившего Германию в 30-е годы прошлого века политического куража. Против сомнительных ценностей германского национального социализма Ремарк выступал ещё задолго до прихода к власти австрийского акварелиста. При этом он никогда не примыкал к радикальным левым (что в глазах американской широкой общественности, например, смотрелось выигрышно). В эмиграции Ремарк был творчески очень успешен, чего не скажешь о многих других писателях-эмигрантах: пока, скажем, Альфред Деблин писал исключительно в стол, а Бертольт Брехт батрачил на написании второсортных сценариев, Ремарк опубликовал три блестящих романа. «Триумфальная арка» (1945), увенчавшая собой конец войны, продаётся тиражом в миллион(!) экземпляров за год.

Спойлер

Триумфатором должен был вернуться в Германию и сам Ремарк — наиболее успешный немецкий писатель эпохи Второй мировой. С позиции нашего современника. А вот с позиции тогдашних немцев дела обстояли не так однозначно. Уже само пребывание в эмиграции считалось признаком нехорошего человека. «Пока мы сидели под бомбами, ты где был? И какое право имеешь теперь читать мораль?» — такую логику разделяло большинство соотечественников писателя. Немецкая критика знатно деконструирует «Триумфальную арку» как бездарный и «нигилистический» роман. Особую ярость критиков вызывает сцена убийства евреем Равиком гестаповца Хааке: «Так нельзя. Ведь если еврей убивает нациста, то он в моральном плане ничем от нацистов не отличается» — заключает колонка в берлинской газете «Таглише Рундшау». Восточногерманская критика разносит Ремарка за отсутствие в романе персонажей-коммунистов.
Примерно тогда же Ремарк узнаёт, что его сестра Эльфрида Шольц закончила жизнь на гильотине за антигитлеровские высказывания ещё в 1943 году. Западногерманская прокуратура саботирует дело о казни и в 1970 году закрывает его ровно в день смерти Ремарка — 25 сентября. В ГДР свидетельница обвинения, выступавшая на суде над Шольц, в 1950 году получила пять лет тюрьмы.
«Искру жизни» (роман о концлагере) долго не хотят издавать. Писателю отказывают даже в Швейцарии. В 1952 году, наконец, удалось опубликовать книгу в Кёльне. Роман плохо продаётся, а критика просто унижает автора. Газета «Цайт» пишет: «Это постыдная книга. Постыдная для автора… постыдная для наших писателей…». Но пуще других куражится «Нойе Тагепост» из родного города Ремарка — Оснабрюка: «Он пишет о немецких концлагерях, хотя сам никогда ни в каком концлагере не был… — (оцените уровень аргумента), — поэтому мы рады, что он вновь покинул Германию. Будем надеяться, что он никогда сюда не вернётся!». За границей «Искру жизни» встречает огромный успех.
Роман о концлагере публике не зашёл. Тогда Ремарк решает написать о Восточном фронте. Новая книга «Время жить и время умирать» встретила яростное сопротивление ещё на этапе редактуры. Ветераны Вермахта в издательстве «Киппенхойер и Витш» просвещают автора: «Во-первых, в романе посредственно описана армейская экипировка; во-вторых, в Вермахте не обсуждался расовый вопрос, и лучше бы его из романа тоже удалить; в-третьих, коммуниста Иммермана нельзя показывать как положительного персонажа (на границе стоят русские, идёт холодная война), поэтому его придётся переделать в социал-демократа». Роман публикуется в 1954 году с дичайшими цензурными правками. Отзывы критики несколько лучше, особенно в ГДР. Но Ремарка всё же обвиняют в том, что война в книге выглядит «косо и коряво».
Серьёзные претензии критики встречает и опубликованный в 1956 году «Чёрный обелиск». Например, автора упрекают в том, что в романе не тот цвет у мундиров СА, поэтому книге верить нельзя. И только «Ночь в Лиссабоне» 1962 года принимается со сдержанным позитивом.
Уже глубоко больному Ремарку остаётся немного. Он до конца жизни не отрекается от Германии, которая ещё только начинает понимать его. В письме президенту ФРГ в июне 1968 года он пишет: «Нельзя навеки предать страну анафеме из-за её кровавого прошлого, невозможно и напрочь забыть её».
В конечном счёте, он оказался прав. Как и прав был, в сущности, герой «Искры жизни» лагерфюрер СС Вебер, когда устами писателя говорил: «Мы ещё поднимемся, пусть даже под чужими именами. А по мне — хоть бы и коммунистами. Пару лет теперь не будет национал-социалистов. Все станут демократами. Это не страшно. Я, наверное, буду работать в какой-нибудь полиции. Скорее, с чужими документами. А потом всё начнётся сначала». Спустя 53 года после смерти Ремарка, история не замкнулась в банальности победы добра над злом. Поэтому герои его романов будут живы всегда. Всё начинается сначала.

"Например, автора упрекают в том, что в романе не тот цвет у мундиров СА, поэтому книге верить нельзя"
Оказывается, заклепничество это интернациональная дисциплина специальной олимпиады

[Ольгерт Иванов]

«Проиграть — иногда означает выиграть»
負けるが勝ち
(makeru ga kachi)

[Ольгерт Иванов]

Хорошо сказал Ростислав Ищенко:
Сделав ставку на маргинальное равенство, Запад стремительно деинтеллектуализировался. Это немедленно отразилось на всех сферах человеческой деятельности в соответствующих странах: на культуре, науке, военном деле, политике и дипломатии.
Деинтеллектуализированные девианты не в состоянии даже поддерживать созданный предками порядок, не то, что бороться за первенство в глобализированном мире. Их поражение предопределено потому, что, не имея возможности выйти за пределы догмы, они постоянно извращают реальность. Время, когда Запад лгал миру прошло. Сейчас он лжёт самому себе, с упорством, достойным лучшего применения, пытаясь составить слово счастье из четырёх букв.

[Ольгерт Иванов]

При употреблении алкоголя в малых объемах можно улучшить свое здоровье, но это действует не для всех, поскольку алкоголь – это яд, заявил врач и телеведущий Александр Мясников.
При этом важна именно безопасная доза алкоголя, она составляет примерно 14 граммов чистого спирта в день, что примерно 45 мл крепкого алкоголя, либо бокал вина в 150 мл, или же кружка пива в 360 мл.
PS. От .... 50 г. коньяка в день это не только полезно, но и мало...

[Ольгерт Иванов]

[Ольгерт Иванов]

Эффeкт Дaннинга-Кpюгера... Пoлная формулирoвка эффекта звучит тaк: «Люди, имeющие низкий уpовень квaлификации, делaют ошибочные вывoды и принимают неудачныe peшения, но не способны оcoзнавать свои ошибки в силу своeго низкогo уpoвня квaлификации».
Непонимaние ошибoк привoдит к убеждeнности в собcтвенной пpавоте, а следовательно, повышeнию уверeнности в себе и осoзнанию своего превосходствa. Таким обpазом эффект Даннинга-Кpюгера являeтcя психологичecким парадокcoм, с котоpым все мы нередко сталкиваeмся в жизни: менее компетентные люди считают ceбя профессиoналами, а более компетeнтные склонны coмневаться в себе и cвоих способноcтях.
Отправной точкoй свoих исcлeдования Дaннинг и Кpюгер назвали знаменитые высказывания Чарльза Дaрвина:
«Невежeство чаще poждает увеpенность, нежели знaние»
и Бертрана Расcела:
«Одно из непpиятных свойств нашeго времени состoит в том, что те, кто испытывает уверенноcть, глупы, а те, кто обладает хоть каким-тo вooбражением и пониманиeм, иcполнены cомнений и неpeшительности.»

[Uksus]

ЕГЭ - зло!