Офицер Красной Армии. (ККА-2)

[Sergey_Zloy]

Красиво, уверенно, просчитанная наглость+легкая отмороженность, то, что доктор прописал в такой обстановке. Спасибо Автор, прода шикарная.
И бусюсик, не партизаны, а разведка флота, да еще террор-группа.:)

[бусюсик]

Ладно, пусть террор группа,все равно интересно.

[Инженер Сидоров]

партизаны на подводной лодке это круто,такого еще не было.

Ну, если считать за партизан группу гражданских лиц, то согласно тов. Лысаку с Самиздата, таковые были еще во времена РЯВ - фрегаттен-капитан Михель Корф со товарищи...

Добавлено спустя 34 секунды:

пусть террор группа

А может лучше диверсионная?

[krasnoperowakatya]

Очень интересно читать! Спасибо!

[platon32]

Очень интересно. Только самим на подлодке рассекать -- это нереально .Слишком сложное дело --управлять подлодкой для сухопутного головореза с несколькими матросами. Нет, угнать у фрицев лодку --это благое дело, но дальше нужны знающие люди,а вероятность,что в лагере найдутся командиры-подводники очень мала...

[Bandziuk]

- Старшина третьей статьи Лимонов

Не было такого звания в РККФ. Были старшины первой или второй статей, главные старшины.

[Звёзды Светят]

В реале на ЧФ были вроде как только ПЛ типа "Малютка", а на ней всего 2 торпеды.....

[Аль-Искандер]

Звёзды Светят, И "Щуки", и "Эски", и "Ленинцы", и "Декабристы", и даже старые АГ были в боевом составе ЧФ.

[Владимир_1]

По пути мы завернули в туже деревушку, где пленные и «конвойные» напились в колодце. Пока мы стояли две девчушки лет десяти на вид, принесли пленным узелки, в которых оказалась варёная картошка и немного увядшей моркови. Те, как только мы отошли от деревушки подальше, с жадностью накинулись на еду. До этого они съели всё, что было у конвойных, сейчас ещё и картошкой подкрепились. Но пленные действительно были голодны, держали их хоть и не впроголодь, но и не кормили от пуза. Всё-таки спецами были, голодом не морили. После полного опроса мне стало понятно, почему тут собралась такая разношерстная команда. Восемь моряков действительно были спецами и знали морскую технику. Остальные так, чернорабочие, поднести подать. Всю работу делали те восемь моряков.
Пока мы двигались обратно к городу, скорость была увеличена, нам следовало поторопиться, я размышлял не о своих а, о наших дальнейших действиях, и чем больше размышлял, тем больше понимал, что не зная местной специфики нам долго геройствовать не дадут, а вот одному вполне возможно. Себя мне было не жалко, уже убивали, оживу, а парней терять не хотелось.
За всё время пусти я беседовал с Бутовым, в основном о море, об Одессе и обороне города. Тот многого не знал, только то, что в городе действует комендантский час, да слышал однажды беседу двух полицаев, что на днях пропала машина с продовольствием. Никто не знает, что там было, ни техники, ни тела водителя ещё не нашли.
В это время мы засекли двух немецких солдат, что шли в ту же сторону, что и мы. Только неторопливо, поэтому мы их нагоняли.
- Что с ними делать будем? – негромко спросил Бутов.
- Берём, только без крови, форму нужна и документы. Похоже это раненые из госпиталя. Форма да ремни, ни амуниции, ни оружия, только ранцы, да и вон у одного левая рука в повязке.
Когда повозка догнала немцев, один из них что-то сказали «своим», наверное попросили подвести, но никто не понимал о чём они. Поэтому наши «немцы» соскочили с остановившейся повозки и, взяв солдат на прицел, крикнули то, что знали очень хорошо:
- Хенде хох!
Когда я изучал документы пленённых солдат, Бутов подвёл ко мне невысокого бойца, который смущенно переминался с ноги на ногу.
- Вот, товарищ капитан-лейтенант. Это красноармеец Федоров, он вроде немецкий знает.
- Совсем немного, товарищ капитан-лейтенант, - пояснил тот.
- Ничего, главное понять, кто они и куда двигаются.
Через десять минут стало ясно, что двое солдат после излечения идут из госпиталя в Одессу, чтобы сесть на завтрашний поезд на Варшаву, идущий через Киев. Все документы у них были в порядке, даже выписки из госпиталя присутствовали. Обдумав ситуацию, я приказал раздеть немцев и прикончить их. Форму того который был моей комплекции, а так же сапоги того же размера я убрал в один вещмешок, закрепив на луке седла. Туда же убрал и документы. Моё настроение поползло вверх. Всё шло по плану.
Через пару минут, спрятав тела немцев в степи, прикрыв сорванной травой, мы двинули дальше. Всё, дело с немцами заняло не больше пятнадцати минут.
По мере движения я делился с Бутовым своими планами насчёт морских диверсий. Тот выслушал очень внимательно, долго обдумывал и, как и Лимонов, полностью раскритиковал мои идеи, сказав:
- Сразу видно, что вас из пехоты к нам перевели, морскую тематику совсем не знаете.
- Так я и не отрицаю, что не знаю морскую специфику, моя специальность это диверсии в широком диапазоне на коммуникациях противника, а не водить корабли. Сами плавсредства мне нужны только в качестве доставки.
Мы неторопливо шли по дороге, я вёл коня на поводу, так как Ежов уступил его мне, делая вид, что конвоирует пленных, и общались с Бутовым насчёт морского пиратства. Тот в течение двух часов пояснял мне все возможности этих действий и возможные результаты. Не очень хорошие, честно говоря. Без надёжного укрытия и тыловой базы у нас есть шанс совершить всего пару диверсий, прежде чем за нас возьмутся серьёзно и не уничтожат. При господстве авиации противника на Чёрном море, для них это плёвая задача. А гибнуть зря нам не хотелось, вот пребольно щёлкнуть Кригсмарине по носу - это пожалуйста.
- До окраин километра три осталось, за той возвышенностью мы увидим город, - сказал Бутов, указав на небольшой холм, на него вилась дорога, по которой мы двигались.
- Темнеет, - широко зевнув, пробормотал я и громко приказал. - Привал на пять минут.
Пока пленные и «конвой» отдыхали на обочине дороги, я вскочил на коня и, осмотревшись, направился в сторону побережья. Тут везде были открытые поля и мне не хотелось чтобы они видели как я присяду в позе гордого орла. А ближайшие кусты были в километре. Ведь как назло ни одного овражка не повстречалось.
Сделав свои дела, я отряхнул от сырой земли и повесил пехотную лопатку обратно в чехол на седле, поправил поклажу, проверил, как она смотрится со стороны, и одним прыжком вернувшись в седло, галопом поскакал обратно к бойцам. К моменту моего прибытия они встали и выстроились в колонну.
Ещё до того как я озвучил планы наших действий, выяснилось, что среди бойцов оказался один говоривший по-немецки. Плохо говорил, но и то хлеб. Он был в форме полицая, чтобы объяснит плохое знание языка, и шёл он впереди, рядом с телегой, чтобы объяснится с солдатами на въезде о причинах прибытия очередной партии пленных.
Однако нам повезло, в город въезжала крупная автоколонна из двадцати машин преимущественно из бензовозов с эмблемами Люфтваффе на дверях, вот под шум этой техники мы благополучно и пересекли городскую черту города, только солдат на посту с жезлом в руках помахал нам им, чтобы мы двигались быстрее и не мешали проезду. То есть этих обалдуев совсем не заинтересовало, почему прибыла партия пленных. Повезло нам с этой колонной.
Теперь про вновь утвержденный план. Лодку и катер мы не угоним. Не сможем без экипажей и батальона поддержки со средставми усиления, но вот утопить оба, повредив важные механизмы, это пожалуйста. Даже взорвать или поджечь не получится. Топливные баки пусты, боеприпаса и торпед нет. Однако было в этом один плюс, в Одессе находился сторожевик немцев, вот он и был нашей целью для угона. Во-первых, он был готов к выходу, то есть имел полную заправку и боезапас. Во-вторых, его место стоянки находилось у выхода в порт, был там отдельный пирс. В третьих, экипаж жил на берегу и кроме пары вахтенных во время стоянки на его борту никого не бывало.
Обо всём этом мне рассказал Бутов. Он сам вынашивал планы побега, но не сложилось, всё это так и осталось в мечтах, а я собирался эти мечты воплотить в жизнь. Старшина хорошо изучил распорядок службы на сторожевике, так как недалеко от место стоянки находились флотские склады, где он часто бывал, грузя запчасти для ремонтируемой подлодки.
Особо тот в открытое море не ходил, за последние две недели всего дважды. Да и то встречал караваны кораблей.
Вот я и спланировал, ночью не только захватить сторожевик, чтобы уйти в море, но и хорошенько повеселится в порту. Например, уничтожить, или хотя бы серьёзно повредить отремонтированные подлодку и катер.
По вновь утвержденному плану, Бутов с тремя вооружёнными моряками и десятью красноармейцами идёт на захват сторожевика, старясь сделать это тихо, и будут готовить его к выходу, и я с подводниками и остальными, работаю по докам. Как сказал Бутов, ночью жизнь в порту замирает, так что можно работать спокойно, кроме редких патрулей и часовых там никого ночью не бывает. Это я про военную территорию порта. На другой стороне, где находились гражданские терминалы и краны даже ночью было светло и работали люди. А вот на нашей стороне должно быть темно и тихо. По крайней мере, последние две недели пока пленные тут работали, так всё и было.
Меня вообще удивляло всё в Одессе. Было видно, что она ещё не оправилась от боёв сорок первого года. Много разрушенных зданий, но жизнь в городе была. Улицы расчищены, редко проезжали машины и горел свет в окнах. Вот только на улицах никого не было, нам лишь дважды встретился пеший патруль, марширующий по брусчатке, а так никого. Патрули на нас внимания не обратили, ну ведут пленных, и что?
Только на входе в порт, нас остановил часовой, но тут же упал когда стальной клинок вошёл ему в сердце. Двое моряков с штыками от немецких карабинов ворвались в караулку. А остальные спокойно открыв ворота, прошли на военную территорию порта.
В караулке было трое немцев, моряки вырезали их с ходу. Никто даже вскрикнуть не успел. Часть оружия они передали пленным, а сам вооружились двумя карабинами. Всего в стойке их было четыре. Для нас так и осталось тайной, почему на четверых немцев было пять карабинов. Казармы зенитчиков были дальше и нам они не мешали.
Эти двое накинув сверху шинели и каски часовых, продолжили их службу, ожидая сигнала, чтобы рвануть со всех ног к сторожевику. А мы, у ворот разделившись, уже пересекали территорию порта. Я с подводниками двигался к докам, Бутов с остальными к сторожевику. Ночь была тёмная, сильный ветер сбивал с ног, влажность была сильная. Я думаю тут причина не только в море, но и в ухудшающейся погоде, это нам тоже в плюс. Повозка и мой верховой остались у караулки, только вещи, что были на них, бойцы понесли к сторожевику.

Одесса. Военный порт. Двадцать девятое апреля тысяча девятьсот сорок первого года. Группа главстаршины Бутова.

Расставшись с группой этого странного капитан-лейтенанта, старшина повёл своих бойцов к пристани, где должен стоять сторожевик. Шквальный ветер трепал форменку, пришлось сунуть мичманку за пазуху, чтобы её не унесло ветром.
Остановившись, Бутов подозвал двух моряков, которых знал как отчаянных парней.
- Парни, там, в шестидесяти метрах сторожевик, нам нужно его захватить. На вас вахтенные, их там двое. Один обычно в кубрике, другой на палубе или на пирсе возле трапа. Вы идёте первыми, работаете только ножами. Мы надеемся на вас. Вперёд парни!
Ветер помог скрыть шум шагов, а ночь приближение группы захвата к сторожевику. Отстав буквально на сорок метров, остальная группа добралась до трапа сторожевика и фактически на ощупь, тут свет гражданского порта не помогал ориентироваться, не подсвечивал, поднялись на палубу.
- Норма, командир, - показалась из люка голова одного из моряков. – Двое их было.
- Тела немцев за борт. Подготовить катер к отплытию. Моторист, в моторный отсек. Работаем парни, не стоим! – командовал Бутов, тревожно прислушиваясь к шуму в порту, но кроме свиста ветра ничего не было слышно.
Ожидание длилось очень тяжело. Уже давно урчали под палубой дизельные двигатели катера, красноармейцы, которых некуда было приткнуть, осваивали вооружение катера, а старшина, слушая доклады команды, тщательно вслушивался, но всё было тихо.
Вдруг он заметил движение, по пирсу к ним бежала тёмная масса. Пулемётчик у трапа тут же вскинул пулемёт, но это оказались свои.
- Сигнал, - громко приказал капитан-лейтенант, последним поднимаясь на палубу. Сигнальщик тут же дважды щёлкнул жалюзи на прожектере, отправляя сигнал двум морякам, что изображали часовых у входа.
- Приготовиться к отходу, - приказал капитан и встал у борта на корме катера всматриваясь во мглу. – На ощупь придётся идти.
Когда прибежали двое моряков, катер начал отходить от пирса. Всем командовал Бутов, в бытность свою на гражданке он ходил на буксире и основное дело знал.
Вдруг в это время со стороны доков полыхнуло и до сторожевика, который уже на сто метров отошёл от пирса, медленно разворачиваясь носом в сторону выхода в открытое море, докатился рокот разрывов.
- Торпеды рванули, - расслышал старшина удовлетворённый голос капитан-лейтенанта. – Зря они их там сложили…
Тут капитан заметил, что рядом стоит старшина, так же всматриваясь в зарево, и приказал ему:
- Принимай командование катером, уходим в открытое море.
- Опасно, товарищ капитан-лейтенант, погода всё портиться.
В это время взлетели ракеты, осветив не только территорию порта, но и акваторию. Отошедший от пирса сторожевик стал заметен, он как раз набирая скорость, пошёл к выходу из порта. Как ни странно, ракеты помогли советским морякам сориентироваться и катер уверенно рванул к выходу. Тут видимо немцы сообразили, чём дело, и рядом с катером вырос водяной столб.
- Старшина, - подошёл к Бутову капитан-лейтенант, с такой известной фамилией. – Идём к нашим, как понял? К нашим.
- Понял, товарищ капитан-лейтенант. Крым придётся обходить.
- Обойдём, но приказ: идем к нашим.
- Ясно, товарищ капита…
В это время рядом вырос новый разрыв, и Нахимов, схватившись за живот, удивлённо посмотрел на старшину и, сделав два мелких шага назад перелетев через леера, скрылся в тёмной морской воде залива.
- Не-е-ет! – бросился вперёд Бутов, но не успел всего на мгновение.
Два бойца стоявшие у зенитной автоматической пушки тоже не успели подхватить Нахимова, хотя бросились вперёд, но только схватили пустой воздух. Капитан-лейтенант Нахимов исчез в морской пучине.
Встав, старшина посмотрел на тёмную воду, обернулся на зарево позади, но отдать приказ снизить ход не успел, рядом рванули сразу два разрыва.
- Полный ход! – громко приказал он, проходя в рубку катера.
- Старшина, где командир? – влетел в рубку Ежов. – Парни сказали, ранило его.
- Осколком. Мы не успели подхватить его, извини, качнуло, и он перевалился через леера.
- Может, он ещё жив?
- Вряд ли, он на дне, успокойся Антон. Последний приказ командира, прорываться к нашим. Понял? Я исполню его, у меня тут три десятка парней и их надо вытащить. А сейчас иди на пост, который ты бросил, нам нужны твои глаза. Выполнять приказ!
- Есть, - сгорбившись, ответил Ежов и направился обратно на нос сторожевика. Он был вперёдсмотрящим.
- Рулевой, полный ход, минное поле, судя по карте осталось по левому борту. Идём в Новороссийск. Да поможет нам бог.
Покачиваясь на крутой волне, катер мчался вперёд. Они вырвались из-под обстрела и с территории порта, впереди было только открытое море. В этот момент, как дань погибшему командиру, хлынул дождь. Начиналась буря, которая не дала возможность противнику преследовать беглецов. Их долгий путь только начался.

Выскочив из воды, я набрал полные лёгкие воздуха и, уйдя на глубину, заработал руками и ногами. Плыл я в одних трусах, старательно работая руками и ногами. Тяжёлые свинцовые волны, разбивающиеся о скалы, кидали меня как щепку, однако другого выхода у меня не было, я и так был награни, слишком вымотался. А тут хоть пляж был песчаный. Меньше шансов покалечится.
Наконец бросок вперёд, тут ещё волна помогла, подтолкнула меня к берегу. Ухватившись пальцами за почву и шустро перебирая руками и ногами, я откатился подальше от воды. А то знаю, это уже второе моё попадание на сушу. Только в первый раз, когда я вздохнул с облегчением, лёжа на спине, следующая волна меня смыла обратно. Так что я учёный.
Немного отдохнув, я вскочил на ноги, проверил себя на предмет царапин и других повреждения, а то меня однажды на подводную скалу боком бросило, но видимо кроме синяка я ничего более не заработал, гладкая она была, ничего наросшего острого как бритва не имела.
После моего «ранения» когда я артистически «упал» в воду, меня снесло течением чуть дальше от порта. Например, данный район пользовался у одесситов славой как неплохой пляж. Мне про это Бутов говорил, воевал он тут. Я не то чтобы рассчитывал, что меня на него вынесет, это надо знать местные течения, но был благодарен судьбе. Тогда уйдя за борт, я смог избавиться от всего тяжелого, короче от всей одежды и амуниции, труднее было стянуть сапоги и не нахлебаться воды. Потом плыл, качаясь на волнах к берегу, вот меня и снесло к этому пляжу. Полчаса в воде пробыл, а она знаете ледяная, хоть и несравнима с могильным холодом.
Проверив себя на предмет повреждений, я заторопился подняться на косогор, оставив внизу бушующие волны и в ночной темноте определившись, скорее интуитивно, быстрым шагом, стараясь не повредить ноги, направился подальше от побережья. Через пару часов, дрожа от холода под ледяным ветром, я набрёл на дорогу, по которой мы проходили всего пару часов назад, после чего побрёл по ней прочь от города. То, что мне могут попасться по дороге люди, я не опасался, в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит.
Наконец начало рассветать, поэтому определившись, где я, свернул с дороги и направился к далекому кустарнику. Тому самому, где я ходил в туалет.
Утро было холодное, но дождь уже закончился, да и погода вроде успокоилась, однако я никак не мог согреться. Дойдя до кустарника, я забрался под один из них и, разворошив старую прошлогоднюю листву, достал из ямы вещмешок. Вытащив из него вещи, я стал быстро одеваться. Через минуту я был в полной форме рядового Вермахта с нашивкой за ранение и документами в кармане. Проверив, как сидят сапоги, я застегнул ремень и сунул в карман форменных брюк хороший такой складной нож, с крепким и длинным лезвием. Оставив вещмешок в яме, и повесив на плечо немецкий солдатский ранец с личными вещами, я вышел на дорогу и направился к городу. План мой был ещё в начальной фазе, но я надеялся, что всё сработает.
На окраине, на посту меня тормознули. Вышедший капрал что-то спросил у меня, однако я нахмурился и стал смотреть ему на подбородок, делая вид, что по губам пытаюсь понять, что он говорит. Тот видимо сообразил, поэтому начал кричать и мимикой изобразил, как из кармана достаёт документы. Радостно закивав, я достал справку из госпиталя, документы и билет на поезд, после чего передал ему. Изучая их, он снова что-то прокричал, пришлось изобразить нервный тик и мычать, заклинившись на одной фразе. Тот понял, что я контужен и ничего не слышу. В справке из больницы так было и написано, тяжелая контузия и повреждённые барабанные перепонки, как пояснил тогда мой переводчик.
«Сработало», - внутренне радуясь, я шагал в сторону железнодорожного вокзала, убирая документы в нагрудный карман.
На станции тоже особых проблем не возникло, у меня, а вот унтер отвечающий за выдачу билетов раненым, схватился за голову. Повезло, что он тугодумом был, не догадался записки писать, читать я не умел и провалился бы. Как бы то ни было наш поезд в девять утра, точно по расписанию отошёл от перрона и, набирая скорость, двинул в сторону Киева.
Положив ранец на багажную полку, билет был в купе, я сел скамейку к окну, мельком посмотрев на других пассажиров. Одна женщина в форме явно служащая в администрации местных областей по какой-то надобности или поручению ехала в Киев. Она попыталась со мной поговорить, но поморщившись от глухого мычащего заики, занялась своими делами. Был ещё один пассажир, в дорогом костюме, но он, оставив вещи, ушёл в вагон-ресторан, о чём любезно сообщил женщине. Это я понял по слову «ресторан» которое он произнёс, а так бы гадать пришлось о чём они общались. Я же устроившись за столиком, глядя на убегающую вдаль Одессу, вдали виднелось море, размышлял.
Одним словом я был доволен, парни благополучно пристроены и отправлены к нашим. Правда путь их будет долог, им ещё Крым обходить, но я надеюсь, у парней всё получится, все шансы у них для этого были.
Как бы то ни было, оба следа были жирными, думаю, я пустил погоню по ложному следу и теперь можно заняться собой. Своими планами. Теми, которые я вынашивал вот уже более двенадцати дней и которые планировал только мысленно, сам с собой. Все, что было до этого, все, что я успел совершить и совершаю, это всё уже ничего не значило. Ещё когда я планировал двинуться к Одессе, передавая дела Смелову, я решил отправиться в Винницкую область. Смешно, я проезжал мимо, двигаясь к Одессе, буквально в двухстах метрах от города. Однако от мысли свернуть тогда отказался, рано ещё было, да и довести планы до конца нужно было.
Что там не делать без поддержки и материальной базы? Ничего, один раз смог собрать отряд, смогу и во второй, моряки не считается, там мы были всего несколько часов вместе. Да и не планирую я в первое время собирать отряд, если надо, лагеря там есть. Как говориться люди под боком. Однако, мне на первое время была нужна всего лишь снайперская винтовка и взрывчатка, а там будет видно.
Ах да, что мне делать в виннице? Дело в том что ещё когда я передавал дела Смелову то, изучая карту меня, зацепил этот областной центр, потом меня как молния пронзила догадка-воспоминание. Там же находится штабной бункер и в этом году туда переедет Ставка Гитлера. Я же читал это в книгах-фантастике про попаданцев Игоря.
Кто-то спросит, зачем мне была нужна вся эта эпопея со сторожевиком и уничтожением трофейной советской техники. Отвечу просто, мне нужно было время, чтобы всё тщательно обдумать и принять решение. А насчёт Одессы это я не планировал, всё само как-то завертелось. Так-то я собирался устроить пару хорошеньких таких диверсий и демонстративно «погибнуть», после чего мог спокойно заняться дальнейшими своими планами. Вот и пришлось лить в уши моряков о своих якобы планах, вроде поверили.
Да, покрутило меня, у самого голова кружится. Как очнулся как-то само собой стал организовываться отряд, при моём правда, участии. Потом освобождение лагеря, организации мехгруппы, освобождении двух сёл. Эх, хорошие денёчки были, а планы потом какие я собирался реализовывать? Организовать партизанский край и полностью закупорить транспортные артерии немцев на Украине путём диверсий и просто расстрела поездов из артиллерии. До этого была мыслишка с небольшим отрядом дойти до фронта и пересечь его, но она как-то умерла после освобождения из плена бойцов и командиров. У меня даже голова кружилась от тех идей что приходили в голову когда у меня появилось достаточно людей для больших дел, но… Да, та встреча с Аделем, и все планы рассыпались как карточный домик.
Пришлось тогда всё свалить на Смелова. Ну не все планы, процентов двадцать, но надеюсь, хотя бы это парни смогут выполнить. Жаль я не могу узнать как у них там дела, выбили они немцев или те добивают их. Тяжело быть в неведенье.
Именно тогда мне пришла в голову идея, дать два следа и уйти в Винницу. Не пешком естественно, можно изобразить контуженого солдата едущего на побывку домой. У немцев с этим просто, это у нас парни воюют до ранения или до гибели. Вроде после сорок третьего с этим было попроще, а сейчас жесть, с родными общаются только с помощью писем.
Я ещё не знаю, как буду добираться до Винницы, но по делу видно будет, сориентируюсь, билет у меня был до Киева. Там я надеюсь взять его до Варшавы. Главное форма рядового вермахта точно под мой размер у меня была.

Как ни странно, но всё шло нормально, никто не трогал грустного контуженного солдаты и мы спокойно добрались до Киева. Кстати, мы проезжали мимо того места где я пустил под откос цистерны с топливо. Проезжая это место я мысленно порадовался, разглядывая искорёженное железо под насыпью.
В Киеве тоже проблем не было, мне выдали билет на вечерний варшавский поезд. Только вот что-то медлили и он не отправлялся. Наконец к поезду к моему удивлению спереди прицепили платформу, на которой была пара автоматических пушек, и был дан сигнал к отправлению. Однако уехали мы недалеко, всего километров на сто пятьдесят. Буквально только стемнело, как поезд содрогнулся. Упав на пол, я привычно закрыл голову руками, пережидая огонь по вагонам. Заметив, что в стекле окна появись две аккуратные дырочки, я весело подумал:
«А парни-то, молодцы. Сдюжили, выполняют мои заветы по обстрелу поездов».
Понимая, что долго лежать на полу не следует, я подхватив вещи, не забыв сапоги, по-пластунски выбрался в коридор и бросился по нему к тамбуру, но споткнулся об чью-то тушу. Свет был неярким, полумрак, однако его хватило, чтобы понять, что это полуодетый немец в офицерских штанах. Главное в его руках была кобура с пистолетом. Подхватив кобуру вместе с ремнём, с группой каких-то полуголых пассажиров также врывался в холодную ночь. Впереди что-то ярко горело, подсвечивая партизанам, и артиллерийский огонь стал более точным. Когда рядом разорвались две миномётные мины, я закончил натягивать сапоги, и пробормотав:
- Да ну на фиг, - рванул в ночь.

[Ganzaq]

гладкая она была, ничего наросшего острого как бритва не имела.

может лучше "никаких наростов острых"

[Figovo]

Поезд из Одессы в Киев идет как раз через Винницу. Не понятно зачем ГГ понадобилось в Варшаву? Наверное что бы ГГ смог попасть под партизанский обстрел?

[popadakis]

Figovo, у солдата документы и билеты в Варшаву. Нулевые знания немецкого языка не помогут ГГ уехать куда он хочет.

[dic79]

С нуливыми знаниями немецкого языка, его возьмут еще на стадии подхода к вокзалу первый патруль. Неможешь говорить - напиши.......

[артем]

Аль-Искандер,

АГ точно не были в боевом составе....

Добавлено спустя 1 минуту 33 секунды:
Звёзды Светят,

ПЛ было больше. Да и ЭМочка, по возможностям, зависит от серии.

[Sergey_Zloy]

Просочится, ГГ не впервой, главное воспользоваться паникой и вовремя слинять. Хм, а ГГ не хочет значит на глаза ИВС показываться, с одной стороны правильное решение, а с другой, так и бегать до самого Берлина?

[Звёзды Светят]

так и бегать до самого Берлина?

А потом - до самого Вашингтона...

[lerner]

С нуливыми знаниями немецкого языка, его возьмут еще на стадии подхода к вокзалу первый патруль. Неможешь говорить - напиши.......

Так мало-ли..., в Вермахте тоже всякие люди были..., вот вы-же на литературном форуме пишете с ошибками, а почему простой солдат не может быть еще и неграмотным.

[vorobei]

Тут фикус ещё в том, что не все солдаты - немцы...

[dic79]

Так мало-ли..., в Вермахте тоже всякие люди были..., вот вы-же на литературном форуме пишете с ошибками, а почему простой солдат не может быть еще и неграмотным.

Я пишу на литературном форуме безграмотно по одной причине - пишу с телефона. Это первое. Второе, как армейского человека, меня находясь в патруле, дозоре, на блок посту и т.д. при проверке документов, в первую очередь при общении с таким военнослужащим насторожило бы целый ряд обстоятельств: поведение военнослужащего (разница между поведением военнослужащего МО СССР и МО РФ огромна хотя устав изменился в данном аспекте не намного.) А тут военнослужащий РККА не зная ни чего о вермахте, пытается выдать себя за немца. Далее старший патруля без грамотным по определению быть не может. Нюанс что в округе действуют партизаны тоже учитывать надо(я думаю капрал жить всё же хочет) и т.д. и т. п.

[AllexxGL]

Не забываем, что ГГ имеет справку из госпиталя о тяжелой контузии, а на это можно многое списать, в том числе и не стандартное поведение.