#1111 Влад Савин » 15.05.2013, 19:45
Согласен, корни фашизма в Англии есть. Но и самих германских корешков предостаточно!
Прочтите Б.Такман. Августовские пушки (Первый блицкриг). Зверства немцев на оккупированной территории (Бельгия, Франция). Прям в стиле уже ВМВ - хотя не было ни фюрера, ни СС, ни даже "озверения от многих лет бессмысленой окопной бойни, Вердена, Соммы и газовых атак, миллионов потерь"! Это было ещ ДО Марны, немцы наступали, потери были "в пределах допустимого", НЕ БЫЛО еще даже установившейся линии фронта с окопами и проволокой. Самое начало войны - когда считалось, что она была "рыцарственной". Однако, читаем:
Процедура везде была почти одинаковой. Жителей собирали на главной площади, мужчин в одной стороне, женщин — в другой. Затем отбирался каждый десятый, второй или все, в зависимости от каприза офицера, командовавшего экзекуцией. Их отводили на ближайшее поле или на пустырь за железнодорожной станцией и расстреливали. В Бельгии много городов, на кладбищах которых стоят рядами одинаковые памятники с надписью под именем: «Расстрелян немцами в 1914 году».
Германская карательная кампания не явилась спонтанным ответом на сопротивление бельгийцев. Она подготавливалась заранее, с обычной германской тщательностью и педантичностью, и предназначалась для экономии времени и людей, во имя этого нужно было быстро приручить бельгийцев. Бельгийское сопротивление, потребовав оставить войска в тылу для его подавления, срывало планы. Как только немцы входили в город, его стены начинали белеть заранее отпечатанными объявлениями, наклеенными на каждом доме и предостерегавшими население от совершения «враждебных» актов. Наказанием для гражданских лиц, стрелявших в солдат, была смерть, как и за различные менее тяжкие преступления. «Любой подошедший ближе двухсот метров к аэроплану или воздушному шару будет застрелен на месте» владельцы домов, в которых найдут спрятанное оружие, будут расстреляны. Все, кто укрывает у себя бельгийских солдат, будут отправлены на «постоянные» каторжные работы в Германию. Деревни, в которых будут совершены «враждебные» акты, «будут сожжены». Если же подобные акты произойдут «на дороге между двумя деревнями, к жителям обеих деревень будут применены те же меры». Короче говоря, провозглашались следующие принципы: все наказания будут осуществляться без пощады, отвечать будет вся община, заложники будут взяты в большом количестве. Эта практика коллективной ответственности, которую так энергично осудила Женевская конвенция, потрясла мир 1914 года, веривший в человеческий прогресс.
В Тамине, захваченном двадцать первого августа, город начали грабить в тот же вечер, и продолжалось это всю ночь и весь следующий день. Обычная оргия разрешенного мародерства, сопровождавшаяся пьянством, привела солдат в состояние, близкое к первобытному, имевшее целью усилить эффект устрашения. На второй день в Тамине перед церковью на главной площади согнали около четырехсот граждан, по которым солдаты открыли стрельбу как по мишеням. Те, кто не погиб от пуль, были добиты штыками. На местном кладбище стоят триста восемьдесят четыре могильных камня с надписью: «1914. Расстрелян немцами».
... о дальнейшей судьбе жителей Динана. Их продержали на площади весь вечер, затем построили, мужчин по одну сторону, женщин — по другую. Они стояли лицом друг к другу на коленях. Затем к центру площади промаршировали два отделения солдат, повернулись друг к другу спиной и стреляли по заложникам до тех пор, пока никого не осталось в живых. Было опознано и погребено шестьсот двенадцать трупов, включая Феликса Фивё, трех недель от роду.
Генерал фон Лютвиц, новый губернатор Брюсселя, на другой день сделал следующее. Когда американский и испанский посланники посетили его по своим делам, он сказал:
«В Лувэне произошла неприятная вещь. Сын местного бургомистра застрелил нашего генерала. Жители стреляли по войскам».
Он помолчал, взглянул на своих посетителей и закончил:
«Теперь, конечно, нам придется разрушить город».
Посланник Уитлок так часто слышал об убийстве германского генерала сыном, а иногда и дочерью бургомистра, что создавалось впечатление, будто бельгийцы специально вырастили поколение бургомистерских детей — убийц.
Двадцать пятого августа начался поджог Лувэна. Средневековый город, лежащий на дороге из Льежа в Брюссель, был известен своим университетом и неповторимой библиотекой, основанной в 1426 году, когда Берлин был еще горсткой деревянных домишек. Размещенная в зале XIV века, называемом «залом швейников», библиотека среди двухсот тридцати тысяч томов имела уникальную коллекцию из 750 средневековых
манускриптов и свыше тысячи инкунабул.
Двадцать восьмого августа Хью Гибсон, первый секретарь американской миссии, в сопровождении шведского и мексиканского коллег отправился в Лувэн, чтобы убедиться во всем самому. Дома с почерневшими стенами и дымящимися балками все еще горели. Тротуары были горячими, повсюду летала сажа. Кругом были тела мертвых людей и лошадей. Старик с белой бородой лежал на спине. Многие трупы уже распухли, очевидно, эти люди были убиты уже давно. Среди углей валялись обломки мебели, бутылки, рваная одежда. Солдаты IX резервного корпуса, одни пьяные, другие возбужденные, с налитыми кровью глазами выгоняли жителей из оставшихся домов, чтобы, как пояснил один из них Гибсону, завершить разрушение города. Они шли от дома к дому, взламывали двери, набивали карманы ценностями и подносили факелы. Поскольку большинство домов были каменными, пожар разгорался плохо. Германский офицер, посасывая сигару, наблюдал за происходящим, Он сказал Гибсону:
«Мы все сотрем в порошок, не оставим камня на камне! Мы научим их уважать Германию. В течение поколений люди будут приходить сюда, чтобы увидеть, что мы сделали!»
Таким был германский способ оставлять о себе память.
В Брюсселе ректор лувэнского университета де Бекер, которого удалось спасти при помощи американцев, рассказал об уничтожении библиотеки. От нее ничего не осталось, одна зола. Когда он дошел до слова «библиотека», он не мог произнести его. Запнулся, пытался сказать снова, выговорил первый слог — «биб...» — и, уронив голову на стол; зарыдал.
Насколько все узнаваемо! Как будто не 1914 год а 1941. Эсэсовцы бы сочли этих немецких солдат - своим духовными братьями. А ведь в 1904 и герр генерал Лютвиц, и тот офицер, что в Лувэне говорил с америкацем - уже в строю германской армии?
И в завершение читаем там же:
В августе, сидя в кафе в Аахене, один немецкий ученый сказал американскому журналисту Ирвину Коббу:
«Мы, немцы, являемся наиболее трудолюбивой, честной и лучше всех образованной нацией в Европе. Россия отстаивает реакцию, Англия — эгоизм и вероломство, Франция — декадентство, Германия — прогресс. Германская Kultur просветит мир, и после этой войны другой не будет». Немецкий делец, сидевший с ними, имел более конкретные цели. Россия должна быть подчинена настолько, чтобы никогда больше славянская угроза не нависала над Европой: Великобритания должна быть совершенно повержена и лишена флота, Индии и Египта; Франция — заплатить такую контрибуцию, от которой бы она никогда не оправилась; Бельгия должна отдать свое побережье, поскольку Германии нужны порты в проливе;
Япония будет наказана в свое время. Союз «всех тевтонских и скандинавских народов в Европе, включая Болгарию, будет пользоваться абсолютным господством от Северного до Черного моря. У Европы будет новая карта, в центре которой — Германия».
Вы по-прежнему уверены, что нам нужен ТАКОЙ союзник?? А не получим то же самое, что в РеИ - сначала пакт 1939, затем 22 июня ?
Нет, союз с Германией против Англи и Франции - ради бога! Вот только это не дает никакой гарантии, что после Германия, захватив Европу, не нападет на нас!
А моральные качества у них, выходит, такие, что "фюрера воспитаем в своем коллективе!". И "ЭсЭс не нужен - мы сами все ЭсЭс!"
Vlad1302